Adibas

Хорошо помню, что первый том был не для нежной психики. Каждая глава, как хорошая травка, надолго приклеивала блаженную улыбку к лицу. Сдается мне, на подобных книгах, как на неких улыбкоопасных приборах, на задней обложке, где-то рядом со штрихкодом, должен стоять какой-нибудь условный знак. Чтобы кто-то случайно не превратился в человека, который смеется с несмываемой улыбкой на лице. Указано же на некоторых DVD ограничение по возрасту. Сойдет и такой знак:

– Сколько стоит? – спрашиваю у продавца.

– Цена должна быть сзади.

Переворачиваю книгу.

– Не написано.

– Покажите. – Протягивает руку, тоже смотрит на заднюю обложку. Затем достает тетрадку со странной таблицей.

– Пе… – Ведет указательным пальцем по таблице сверху вниз. – Пе… вот, Пепперштейн. Девять лари.

Достаю двадцатиларовую купюру из бумажника и среди журналов замечаю свежий номер «Гламура». С обложки, как плотоядный ягненок, улыбается Мила Йовович. Платье с золотыми стразами, легкий макияж и прическа 70-х с гофрированной короткой челкой а-ля Джейн Фонда. Визажист с фотографом явно перемудрили: высокие скулы, мясистые бордовые губы, грубоватый подбородок. Взгляд похотливого киборга, брови вскинуты вверх, ноздри раздуты. Все признаки приближающегося оргазма. В серо-зеленых глазах отражается вспышка.

– «Гламур» тоже, – говорю продавщице.

Она теряется:

– Пепперштейн или «Гламур»?

– Оба.

Дает книгу и журнал.

– Ваша сдача, – протягивает мне две желтые монетки. – Ничего, что мелочью?

– Ничего.

– Пакет не хотите?

– Нет. Спасибо.

Продавщица снова включает радио. Иду через дорогу к фирменному магазину «Киндзмараули». Возбужденный голос диктора недолго сопровождает меня: «…по сообщениям агентства «Рейтер», взят проспект Царя Парнаваза. Российские танки также стоят во втором микрорайоне. Распространяется информация о похищении двух турецких журналистов…»

Вот уже много лет лицо Милицы Наташи Йовович будто ходит за мной по пятам. Я тут ни при чем, оно само меня находит. То с билборда она смотрит, то из журнала, то с телеэкрана. Уже давно невольно слежу за ее жизнью и творчеством. Видел почти все ее роли, фото папарацци, официальный и неофициальный сайт, скандальные и гламурные фотосессии. Точно знаю, что актриса она никудышная. Мила не годится ни в артистки, ни в дизайнеры, ни в певицы. А вот фотомодель – хоть куда! Сложно сказать, где она очаровательнее: на постере «Ультрафиолета», в рекламе Донны Каран или на мониторе компьютера… Больше всего мне она нравится на обложке итальянского журнала Lei. С фотографии лукаво блестит большими голубыми глазами одиннадцатилетняя Милица. С огромным удовольствием вдул бы ей в рот. Люблю маленьких девочек, которые, как свежий сыр, сочатся молоком.

Приближаюсь к Вакийской церкви. Словно стайка ласточек, над головой пролетают несколько авиаистребителей. Проспект Чавчавадзе ловит их быстрые тени, а ветер лишь секунду успевает подержаться за их борт. Жаркий воздух бьет мне в лицо. Как будто над улицей пронесся гигантский вентилятор. Воздух трясет взметнувшаяся с земли пыль.

На другой стороне улицы на балкон дома выбегает мальчик 8-10 лет. На его футболке Невероятный Халк. Мальчик ставит локти на перила и направляет бинокль на авиаистребители. На линзах бинокля играет солнце. На балконе появляется женщина в белом махровом халате. Наверное, мама мальчика. На голове белое полотенце. Как чалма. Она манерно держит сигарету и беседует по телефону. Мальчик что-то говорит ей. Женщина рукой с сигаретой загораживает солнце, смотрит в сторону авиа истребителей. Под халатом, скорее всего, ничего нет. Люблю натуральный запах свежевымытой вагины. Когда к отдаленному аромату мыла незаметно примешивается горько-сладкий дух – как летний закат, набухающий алым у горизонта. Из церковного двора выходит маленькая, кругленькая, как бочонок, женщина, ноги иксом. Крестится на ходу и быстро направляется к «Тойота-RAV4» кизилового цвета. Подходя, отключает с пульта сигнализацию. Машина пищит, фары на секунду загораются и гаснут. Машина освящена: на ветровом стекле мегапопулярнейший в Тбилиси стикер: очерченный кругом десятисантиметровый крест бронзового цвета. На женщине кремовые шлепки, белые холщевые брюки и лимонная кофта в обтяжку. Груди не видно, должно быть, затерялась в складках живота. Пастельного цвета шелковый платок на плечах служит для отвода глаз. Только поравнявшись с ней, я замечаю, что ее машина того же цвета, что и педикюр.

Во дворе церкви яблоку негде упасть. Кое-где мелькают чохи и воинская форма. Непонятно, религиозный праздник или гражданская панихида по погибшим на войне. Несколько солдат курят у ворот. Свернутые береты продеты в погоны. Вдоль забора на скамейке, как птички на проводе, сидят одетые во все черное бабульки с освященными свечами в руках. Похожи на зомби: морщинистые лица и горящие глаза.