Адюльтер. История одной измены

— Если появится, — поддакивает разум. — Знаешь же, он не воспринимает этот праздник. Восьмое марта — вот это да… А в феврале ты получала лишь цветы. Ежегодно. Хорошие. Любимые. Не спорю. Да только ни лишнего внимания, ни особых поздравлений. Как бы ни ждала. Опускаю саркастические нотки. Если появится, то я… А что я? Брошусь на шею при всех? Обещала отпустить, родной, да не смогла? Что я имею? Несколько ночных звонков за неделю. Прогрессирующее с каждым днём количество смс. Ни о чём конкретном. Порой просто как напоминание о себе. Словно я б и так не ждала. Чёрт! А ведь всё пыталась смириться. Привыкнуть к формату. Секс — значит секс. Ничего лишнего. Только хоть немного уверенности — время и место выбираю я. Размечталась! Не способная перекрыть доступ эмоциям. Отделить их от процесса. Как бы ни было больно… Думать о том, что для большего уже не нужна. Убираю приклеенную улыбку, замечая, как дребезжит тюбик с подводкой меж пальцев. Резко откидываю в сторону, словно без него дрожь в руках не видна. Зря я дала согласие Димке. Возможно напрасно простила и ту выходку. Повелась на слова, что он всего лишь хотел меня защитить. От чего? От возможности жить? Не в пустую просиживать дни в кабинете, рисуя на лице поддельную улыбку. Не желая покидать рабочее место. Порой, забирая и дочку из сада сюда. Зная, что дома будет всё как обычно. Ежедневно. Всё как всегда. Напрягающая попытка родителей вытянуть из меня слова о моём состоянии. Будто не видно, что мне абсолютно нечего сказать. Что внутри, кроме истошного желания забыться и побыть одной, лишь гнетущая пустота. Сколько раз приходила мысль собрать чемодан и вернуться. В наш дом… Да представляла холодные ночи, оставаясь одна. Почему-то в картинке, что предстает перед глазами, они всегда слишком тоскливые и проходят без сна. Ломала образы, возвращаясь к родителям. Наблюдая их нелепые попытки наладить отношения. Усыпить моё недоверие, нежелающее проходить. И ведь пыталась переступить через себя… Корила за слабость. Медленно убивая себя осознанием простой истины. Если мне настолько трудно простить их копание в моей жизни, то ведь он точно не сможет до конца простить меня…

Засидевшись в кафе до утра, не решаясь переступить порог какого-то дома, я поехала в магазин. Наплевав на то, что у меня выходной. Мягко говоря, шокировав персонал своим появлением. В свободной одежде, не подчиняющейся нормам дресс-кода. С обычным хвостом, вместо хоть какого-то подобия прически. Без макияжа. Заметно уставшая. С двумя стаканами дымящегося кофе наперевес. Отрезвляющая оскалом всех желающих со мной заговорить. Закрывшись в кабинете. Словно кто-то мог решиться зайти. Откинувшая в сторону телефон, устав ждать и боясь поддаться соблазну. Смиренно, на автомате, выполняющая свои дела. Легкий стук в дверь. Открываю, не в силах сдержать улыбку. Утыкаясь взглядом в друга, стоящего на коленях, перед моим порогом. С нежным букетом из белых цветов. Взглядом, выпрашивающим прощение, направленным вверх, не моргая, на меня. Сложенными губами в легкую ухмылку. И ярким стикером, приклеенным ко лбу. Содержащий всего два слова — «Давай мириться» и озорной смайлик, вытягивающий из подсознания, уже осевшее на губах «да». Качаю головой в знак отрицания. Едва не ловя на себе вздохи расстроенного персонала. Будто он делал мне предложение, и все надеялись на согласие, а я ему вдруг отказала.

— Проваливай. Я пыталась тебя понять, честно. Да так и не смогла.

— Отлично, — вздыхает, вставая.

Разворачиваюсь, собираясь уходить, едва не падая на месте. Вздрагивая от ощущения его рук на своей талии и отсутствие пола, ускользающего из под ног. Пытаюсь сопротивляться на радость публике, едва не аплодирующей победителю, под мои возгласы. Луплю кулаками, едва не выкрикивая.

— Дим, не веди себя как ребенок! Отпусти!

Выносит на улицу, ставя на землю напротив стены. Хмурю брови, обхватывая на холоде свои локти, пытаясь понять, что он хочет до меня донести.

Снимает свою куртку, кутая меня от ветра, делает два приличных по размеру снежка. Вкладывает в каждую руку, отходя к стене на два метра. Улыбаясь открыто. Произносит дерзко, становясь на колени:

— Можешь меня расстрелять. Прям тут. На месте. Я налеплю тебе гору снежков! — добавляет в голос трагизма, отогревая знакомой улыбкой. — Только не злись. И прости… Какую цель я преследую этим выходом «в свет»?

Вернуть утраченное? Мне не достает его. Изнутри. Снаружи. Мягких прикосновений и ощущения собственной необходимости, остро возникающее в те моменты, что он рядом. Чувства единства. Обманки. Склеивающей окружающий мир и сотен кусочков, разбросанных ныне на миллионы миль вокруг нас. Наполненности встреч чем-то большем, кроме плотских желаний. Похоти, застилающей пеленой глаза. Доказать, что это не растоптать в один миг. Даже сильно стараясь. Мы слабее. И в этой игре, по одному, не дойти до конца.