Адюльтер. История одной измены

— Твою вечную спутницу, навеки завладевшую сердцем. Сколько тебя знаю, работа всегда была на первом месте и… более горящих глаз, чем после заключения хорошего контракта, я у тебя не замечала.

Улыбаюсь грустно, буквально опустив уголки губ вниз.

На секунды задумывается.

— Да брось. Это не правда. Хочешь сказать, когда родилась Катюшка или мы с тобой поженились, мои глаза не горели?

Сжимаю губы, боясь произнести уже слетающую фразу:

— Порой мне кажется, это тоже была для тебя определенная сделка.

— Если только с Дьяволом, — произносит с усмешкой и отголоском злости в глазах.

— Лучше вспомни про своего обожаемого друга, которого я каждый раз готов прибить, видя его улыбку при каждом твоём появлении в офисе. Взгляд, встречающий тебя словно верный пёс, ожидающий любой команды. Как ты думаешь, почему я его до сих пор не выкинул из команды?

Улыбаюсь, вспоминая Димку, озорного мальчишку, прошедшего со мной под руку всё детство и юность.

— Потому что он идеальный работник. И ещё он мой друг, когда-то давно спасший жизнь.

Фыркает, слегка потираясь щекой о щеку, будоража кожу немного отросшей щетиной.

— Идеальных полно.

Укрываю его лицо в ладонях, прокладывая маленькими поцелуями дорожку от губ к уху, парируя практически шепотом.

— А гениальных программистов можно по пальцам пересчитать.

— Неправильный ответ. Что ты чувствуешь к нему?

Теряюсь в вопросе.

— Я не знаю. Это сложно описать в нескольких словах.

— Опять неверно, — грустно качает головой.

— В три слова можно вложить весь смысл. «Он дорог мне. Он нужен мне. С ним приятно… хорошо… свободно… удобно… спокойно… легко…»

— Ты же, как всегда, выбираешь отрицание, подавляя чувства. А не проще ли было сказать «я люблю его»? Ведь по большей части я держу его рядом, чтобы тебе было комфортно, хотя мне и неприятен его влюблённый взгляд, обращенный в твою сторону. Недоуменно смотрю на него, пытаясь осознать вышесказанное. Я ведь действительно практически ни перед кем никогда не обращала чувства в слова… Хотя, кого я обманываю. Было время, когда они рвались из уст водопадом. Охваченная потоком эмоций при первых встречах, я упивалась его силой, влиянием на меня, мощью. Оставшись у него на ночь, целуя до изнеможения, до иголок, простреливаемых в сведенных от напряжения губах, поддавшись моменту, шептала сквозь слезы о том, что люблю его…

Впервые обличая пред кем-то возникшие эмоции в слова. Неуверенная в правильности поступка, но нежелающая подавлять свой порыв.

Он лишь ответил:

— Я знаю, — сдерживая взглядом и тишиной комнаты, рвущиеся из недр заветные фразы. Словно наши отношения и не предполагали открытость чувств, в корне заменяя их умиротворяющим спокойствием, закрывая в дальние шкафчики подсознания остатки эмоций. Не требуя слов и словно коря самих себя за эту вседозволенность. Шагая по узким улочкам Барселоны, слыша позади эхо отражающихся шагов и пульсирующие в висках удары сердца, вырывающегося из груди от переполняющей гаммы чувств, мне хотелось поднять голову к чистому небу и кричать. Но и тут я больше молчала, топя звуки собственного голоса в нежности его поцелуев. Со временем заменяя слова объединяющей тишиной. Привыкнув к ней и находя в ней своё спокойствие.

Он не требовал слов. Никогда. А я не спешила учиться их говорить. Неумело обличать чувства. Порой лишь ловя себя на мысли, что те, кто были до него, подогревали эмоции лишь спортивным интересом. Заинтриговать. Заполучить в своё пользование очередную игрушку. Наслаждаться вниманием, цветами, подарками и неплохим сексом. И вот сейчас, он требует от меня фраз, застрявших комком в сдавленном горле.

Не поздно ли начинать? Разучившемуся высказывать, подавляющему в себе это умение в самом зачатке.

— Я люблю тебя, — шепчет тихо, запутывая слова в моих волосах. — Всегда любил, пусть и редко это показывал.

— Я знаю… — отвечаю, слыша сдавленный, грустный смешок.

Пришла моя очередь повторить паршивый сценарий. Закрываю глаза, пряча взгляд, виноватый за невозможность в данный момент ответить взаимностью. Давлю на себя в попытке произнести утверждающий ответ и не нахожу сил. Запутавшись в собственных мыслях, вырывая из груди просьбу:

— Обними меня крепко, пожалуйста, и больше не отпускай.

Медленно гладит по волосам.

— Никогда. Даже если попросишь.