Адъютор

Так и хотелось сказать ему в лицо: «Клаус, хватит дуться! Оскорбляться стоит только в том случае, если уверен, что твой обидчик не прав. Ну и в чем был не прав я?»

– Не откажусь.

Хвала Пятиликому! Возможно, после нескольких глотков бренди его физиономия перестанет быть настолько бледной, что особенно хорошо заметно на фоне темной рубахи. Что, кстати, маленькая, но хитрость. Ствол пистолета, когда направляешь его на противника, пусть чуточку, но уже не так виден, как на светлом фоне. Разве что в любом случае обязателен белый воротник. Но ведь и они бывают разными. От накладных, когда достигают почти груди, до совсем узких. Например, как у сар Кагласа при такой же темной сорочке. Но формальность им полностью соблюдена.

Полковник сар Браус наконец-то решил проявить благородство, отойдя от столика и позволяя тем самым приблизиться мне. Относительно пистолетов не стоило и беспокоиться, но взглянуть на них был обязан. Правила в случае с ними просты донельзя. Оружие должно быть идентичным, дуэлянтам незнакомо, и пользоваться во второй раз пистолетами уже нельзя. Их можно продать, заложить в ломбарде, оставить в коллекции, но не использовать еще раз. Оружейники, кстати, неплохо на них зарабатывают, учитывая качество и особенно отделку. Судя по вензелю на гарнитуре, эта пара была изготовлена моим знакомым мастером Гридлем.

Взвесив один пистолет в руках, убедился, что он тяжел. Но недостаточно для того, чтобы его вес стал сравним с теми, из которых вчера весь день стрелял Клаус. В этом я проиграл – не пойдет ли теперь рука у сар Штраузена чуть быстрее, чем будет необходимо?

– Заряд обычный, пуля обернута, – сообщил Виктор.

Насчет последнего мог бы и не говорить – деревянный молоток лежит на столе рядом с гарнитуром. Именно им вколачивают шомполом в ствол обернутую в клочок кожи пулю, чтобы вокруг нее не произошло прорыва пороховых газов, что всегда сказывается на точности и дальности стрельбы.

– Господа, осталось две минуты! – громко произнес один из секундантов сар Кагласа, который то и дело поглядывал на часы.

«Ну все, сейчас начнется!» И если бы я хоть немного верил в существование Пятиликого, настало бы самое время ему помолиться.

Глава шестнадцатая

Клаус беспомощно посмотрел на меня. «Увы, мой друг, но помочь уже ничем не могу, дальнейшее зависит только от тебя самого». Можно, на все наплевав, насильно усадить его в карету, вернуться в имение, чтобы завтра с утра отправиться дальше. Но что такой шаг даст? В Клаундстоне он будет никем, несмотря на тот пост, который выбил для сына папаша, так еще и обгонит слава. Слава человека, трусливо сбежавшего с дуэли, которую сам и затеял. К тому же что это за наместник, с которым творят что хотят, в сущности, ничего собой не представляющие люди? И все-таки я к нему подошел.

– Здесь сразу два представителя Дома Милосердия, господин Клаус сар Штраузен, и у вас есть выбор.

«Минует год, и ты будешь свободен. Больше того, сохранишь свою честь. Твой папа к тому времени оправится от удара и предпримет что-нибудь еще».

– Нет!

– Тогда иди и сделай все то, чему за вчерашний день так хорошо научился.

Клаус, бледный как сама смерть, шел на негнущихся ногах к месту, которое следовало ему занять. Жалкое зрелище, и я старался на него не смотреть. Но он шел именно туда.

Противник Клауса, Жоан сар Каглас, оказался в своей стихии, настолько непринужденно все у него получалось. Вот он взял пистолет, что-то сказал секунданту, широко улыбнулся и легкой беззаботной походкой направился к барьеру. И он не бравировал.

Клаус беспомощно огляделся по сторонам, чтобы найти меня взглядом. Представляю, что творится у него в душе! Я только и сумел, что кивнуть, ведь даже ободряющей улыбки у меня не получится.

– Взводите!

Щелчок курка послышался только со стороны сар Кагласа, пистолет в руке Клауса даже не дрогнул. Ничего страшного или предосудительного – это не приказ, а разрешение. Раньше нельзя, позже – когда только заблагорассудится. Еще несколько томительных мгновений, и снова голос распорядителя-секунданта.

– Сходитесь!

Громкий и четкий, он разнесся далеко вокруг, и его невозможно было не услышать. Клаус сделал шаг, другой, но все так же и не думал взводить курок. Что, конечно, не ускользнуло от внимания всех. Я мысленно взвыл: «Клаус, разбери тебя прах, взведи курок!»

Противник смотрел на сар Штраузена с нескрываемой усмешкой, и не думая трогаться с места. Уже пятый по счету шаг, затем шестой, и только потом Клаус опомнился. Чтобы взвести курок, ему потребовалось еще два шага. Оставался последний – девятый, но не перепутал ли он их количество и не начнет ли вскидывать пистолет в тот самый момент, когда впереди окажется его левая нога? Но нет, стукнула собачка, появился сизовато-черный дымок от загоревшегося на полке пороха, и Клаус повернулся боком к Жоану так быстро, что его качнуло. К тому же вскидывая пистолет слишком быстро. «Если он не успеет вовремя остановить руку, наверняка задерет его чересчур высоко!» – во второй раз подряд я едва не взвыл.