Адлеровские записки, или В поисках леса

Здесь же опять купили хачапури и мандариновый сок, в этот раз наша трапеза удалась. Дуэт слоёного теста и солоноватого, пахнущего коровьем молоком горячего сыра мне запомнится надолго. Отдельное слово нужно сказать о соке. Сам по себе настоящий мандариновый сок мы пили впервые, к слову, маменька даже не узнала этот новогодний фрукт. Ощущения – незабываемые. Сок сам по себе и не кислый, и не сладкий, в нём эти две крайности находились в изумительном балансе.

На территории кафе Пицунды стояла клетка с хищной птицей. Вид у неё был удручающий: спутанные, лохматые перья на шее, а на плече подсохшая рана.

«Вскормлённый в неволе орёл молодой», – пришла мне на ум пушкинская строка. Птицу-дитя природы отняли у небес.

Продолжаю тему птиц… в раздевалке, находящейся высоко над морем, летали ласточки, три или четыре пташки сидело под крышей и каждая напротив гнезда. К слову, в том гостевом доме, где мы остановились, на соседнем балконе, в месте, где должна крепиться люстра, ласточки свили гнездо. Сестра хозяина дома просила его снять, но Э. ответил ей следующее: «Я не буду снимать. Ты хочешь, чтобы меня мать прокляла? Нет. Осень придёт, я дам тебе стремянку – снимешь сама».

***

После купания в море, мы поехали в горы. По дороге к небесам нам встретилось большое количество коров, которые по-хозяйски бродили, лазали в кустах.

Первая «горная остановка» – пасека, здесь нам рассказали о сборе, целебных свойствах мёда и других продуктов, произведённых пчёлами (маточное молочко, прополис, забрус). Гид-пасечник рассказывал о своём ремесле экспрессивно и несколько нагло, подкрепляя свои слова громким стуком, нет, грохотом горшков с мёдом о стол. Он же потом давал дегустировать мёд, сначала цветочный, а затем мёд диких пчёл. Делал это пасечник необычно – наносил капельку мёда на руку. А дальше с этой золотой каплей нужно делать следующее: берёшь и, что медведь, слизываешь. Мёд жёг кожу. Настоящий.

В итоге мы купили два маленьких горшочка мёда диких пчёл по 500 рублей.

***

Дорога шла сквозь лес и вдоль бурной горной реки. Голубая, почти бирюзовая, вода с шипением бросалась на камни, пенилась, фыркала, закручивалась в водовороте и мчалась вниз. Экскурсовод сообщила, что здесь эту реку называют Бешеной. Не зря, видимо.

Горы вырастали на глазах. Стоя возле «Отель Сочи», не могла предположить, что среди всех этих сине-зелёных громадинах есть дороги и доживает свой век дикая история горских народов. На неприступной скале, затерявшейся среди зарослей колхидского плюща, белели остовы старых крепостей и обелисков, сложенных из рыхлого белого камня, точно кости древних чудищ.

Артур вёз нас в горы, всё выше и выше. Проехали два водопада – Девичьи слёзы и Мужские слёзы. Возле последнего туристы и просто мимо проезжающие люди вешали и продолжают вешать разноцветные ленточки. Вид этих красных, жёлтых, синих и зелёных полосок, извивающихся от потока ветра, создаваемого автобусом, напомнил молитвенные флажки в Гималаях. Как и у всякой вещи подобного рода есть своё объяснение. Экскурсовод пояснила, что люди, привязывая ленточку, загадывают желание. «Правда, – добавила Марина, – неизвестно, у кого оно быстрее сбудется, у тех, кто завязывает ленты, или у тех, кто их продаёт».

У большей части географических объектов в здешних землях есть своя красивая легенда, впрочем, мне кажется, что не грех сложить пару другую красивых небылиц в этом по истине сказочном месте. Пока я находилась в Абхазии, услышала много легенд, в которых кто-то обязательно обращается во что-нибудь, например, в камень, озеро, водопад… Я к этому ещё вернусь по ходу «Записок». Так вот, вышеупомянутые водопады – это окаменелые люди. А может быть, не совсем люди, зная склонность некоторых других мифических существ обращаться в географические объекты, например, скандинавских троллей.

На заре времён, когда Абхазия не называлась Абхазией, жила в этих дивных безымянных лесах прекрасная девушка, любила она парня – пращура местных джигитов. В одной из рек, бегущей с высоты гор, жила русалка, которая тоже была влюблена в молодого человека. Обладательница рыбьего хвоста, завидуя красоте девушки, стащила её в бурную реку, утопив. Русалка обратилась в камень за свой поступок, а вода, которая бежит по нему, образуя небольшой поток, ниспадающий вниз едва слышными каплями, точно плач, – это слёзы девушки, убитой завистливым речным созданием. Парень, узнав о гибели своей возлюбленной, был огорчён потерей, по его лицу, медленно превращающимся в камень, пробежала скупая слеза. И стоит эта троица окаменевших в абхазских землях и привлекает туристов.

***