Адмирал Дэвид Битти и британский флот в первой половине ХХ века

Москва произвела на англичан неизгладимое впечатление. Они даже задержались там еще на один день протокола. Союзники побывали в Третьяковской галерее, осмотрели Кремль и другие достопримечательности. Но самым эффектным зрелищем стала утренняя панорама Москвы, раскинувшаяся перед английскими офицерами, пожелавшими посмотреть на вторую русскую столицу с высоты Воробьевых гор. Огромное множество церковных глав, острых, как иглы, шпилей и причудливых башенок горели в лучах восходящего солнца над белым маревом июньского утра, в то время как сам город и линия горизонта скрывались в дрожащем утреннем тумане. Игра света, отраженного этим воздушным городом, настоящая фантасмагория среди бела дня, которая делала старую Москву единственным городом, не имевшим себе подобного в Европе.

Были, конечно, и рабочие визиты. Английские линейные крейсера представляли собой последнее слово военно-морской техники того времени, и они, естественно, вызывали большой интерес к себе у русских специалистов. С разрешения Битти линейные крейсера осмотрели русские военно-морские инженеры, представившие своему командованию подробные отчеты. По всей видимости, русские офицеры ожидали увидеть на лучших кораблях союзников нечто совершенно особенное, но поскольку этого не произошло, главным лейтмотивом их отчетов было разочарование. Континентальных союзников интересовала прежде всего артиллерия главного калибра. «Главная артиллерия (13,5'') в двухорудийных гидравлических башнях. Продемонстрированное примерное заряжание 13,5'' орудия потребовало один раз 24 сек., другой — 26 сек. При боевых припасах — 2 выстрела в минуту. Наводка во время заряжания не прекращается. После работы механизмов в башне порядочно воды. „Зажирало“ не хуже, чем у нас; раз не желал открываться замок, другой раз прибойник не шел вперед». «По-крупному» на привередливых русских офицеров ничто не произвело особого впечатления. В качестве итога здесь хорошо может послужить вывод из отчета лейтенанта Лушкова, посетившего «Куин Мэри»: «Общее впечатление от осмотра мало благоприятное для корабля: был удивлен весьма относительной чистотой помещений и вообще видел очень мало того, что следовало бы нам перенять, или что было бы лучше того, что мы имеем у себя».

Зато всевозможные «мелочи» удостоились всяческих похвал. «Во всем, что касается обслуживания с точки зрения морской практики, виден большой опыт долговременных плаваний и большая продуманность». Отчеты русских офицеров в изобилии содержат замечания типа:

«нелишняя надпись на мостике: не забывай своего заднего мателота», «очень хорош чертеж уключин на мелких шлюпках: в них весла совершенно почти не болтаются, что предохраняет весла от размалывания, а гребля выходит почти бесшумная».

Битти произвел очень приятное впечатление на Григоровича как «талантливый морской офицер и не из тех, какие иногда у них были на флоте и казались очень талантливыми, а в действительности лишь носившие форму и мало знающие офицеры». Русский морской министр в бытность свою капитаном II ранга служил военно- морским атташе в Англии в 1896–1898 гг. и потому имел определенные представления об офицерском корпусе союзников. Помимо напряженного графика весьма обременительных светских обязанностей и церемоний, в России Битти пришлось произвести огромное количество речей на французском языке. Выручил старший офицер «Лайона» Фрэнк Спикернел, владевший французским в совершенстве: он писал речи для командующего заранее.

28 июня, когда демонстрация англо-русской дружбы была в самом разгаре, пришло известие об убийстве в Сараево наследника австрийского престола Франца Фердинанда. Битти получил приказ немедленно возвратиться в Англию. Николай II, желая напоследок посмотреть на линейные крейсера во всей их красе, в день отбытия английских кораблей вышел на яхте «Полярная звезда» в море. Эскадра Битти «не ударила лицом в грязь». «Кошки адмирала Фишера» пронеслись мимо императорской яхты на скорости 28 узлов и, несмотря на полный штиль в Выборгском заливе, разогнали такую волну, что «Полярная звезда» подверглась изрядной качке. Выходившая в это время из Аспэ знаменитая «Аврора» также попала в эту зыбь, и ее команда долгое время терялась в догадках относительно происхождения этого природного феномена.

Перед отбытием Битти написал теплое прощальное письмо Григоровичу. «Ваше Высокопревосходительство. То сожаление, которое я испытываю, покидая русские воды, смягчается многими счастливыми воспоминаниями о той безграничной доброте и неизменной любезности, которые нам оказывали в продолжение славных 16 дней, проведенных в России. Я должен выразить Вам мою признательность за то, что благодаря Вам наше пребывание останется навсегда незабываемым. Прошу Вас, дорогой адмирал, верить, что офицеры и команда моей эскадры так же, как и я сам, не забудем наших братьев моряков русского флота…».