Адмирал Дубасов

Две шлюпки остались в стороне, прикрывая третью. Дубасов тихо подошёл к борту разбитого броненосца, по-кошачьи взобрался на мачту, боцманским ножом перерезал фалы и уже с флагом в руках прыгнул в шлюпку. На обратном пути ещё умудрились подобрать в камышах обожжённого матроса с уничтоженного броненосца. Так и вернулись с флагом и пленником.

Генерал Салов был доволен:

– Лихо, лихо! Хоть сейчас к нам в пехоту записывай!

А боевая страда на Дунае только начиналась. В мае сильный отряд турецких кораблей внезапно появился у города Браилова, что расположен неподалёку от Мачинского рукава. Неприятельские броненосцы сразу же создали серьёзную угрозу армейским тылам. Турки были настроены весьма решительно. Надо было срочно что-то предпринимать. Моряки совещались недолго.

– Надобно произвесть диверсию, и обязательно с успехом. Только это заставит турок отказаться от своих намерений, – предложил каперанг Рогуля. – Атаковать же следует на паровых катерах, их уже подвезли.

Командиром выбранных для атаки катеров был назначен Фёдор Дубасов. В ночь на четырнадцатое мая под проливным дождём от браиловской пристани отошли четыре катера, тотчас взявшие курс на Мачинский рукав, где располагались турецкие корабли. Головным шёл «Цесаревич» под началом самого Дубасова, далее в двадцати саженях «Ксения» лейтенанта Шестакова, «Джигит» мичмана Персина и «Царевна» мичмана Баля. Светила луна, проглядывавшая сквозь разрывы дождевых облаков. По команде Дубасова катера перестроились в боевой порядок.

На часах было два с половиной пополуночи. Наконец вдали показались неприятельские корабли. В середине рукава стоял на якоре крупный бронированный монитор, несколько далее под берегом ещё один, за последним угадывались контуры ещё одного парохода. Намётанным глазом моряки быстро определили своих противников: посреди реки флагманский «Сельфи», далее у берега «Килидж-Али», а далее канонерка «Фетхуль-Ислам». Всё это лучшие корабли Гуссейн-паши. Времени для долгих раздумий не оставалось. Конечно, хорошо бы атаковать сразу все суда, но сил для этого явно недоставало – решающее слово было за Дубасовым.

– Атакуем ближайший, «Сельфи»! – скомандовал он. – Шестаков ждёт конца моей атаки, чтобы меня поддержать. Остальные прикрывают, сообразуясь с обстановкой!

Внезапно на «Цесаревиче» упало давление. Дубасов вздохнул:

– Стоп машина!

Четыре раза за время атаки пришлось из-за неполадок останавливать машину на «Цесаревиче», но Дубасов от своих намерений отказываться и не думал. Наконец машинный унтер Гусев радостно доложил:

– Так что исправились, можем гнать вовсю!

– Вперёд полный! – немедленно распорядился лейтенант. – Ну, держитесь, гололобые!

На подходе к монитору русских моряков с палубы окликнул часовой.

– Сизын адам! – невозмутимо отвечал Дубасов.

Часовой занервничал. «Сени адам» – означало «свой человек», обычный турецкий отзыв, но Дубасов переврал слова, и неприятельский матрос насторожился.

– Ким дыр о? (Кто идёт?) – закричал он вновь, сдёргивая винтовку с плеча.

С соседнего катера пытался было отвечать ему Шестаков:

– Я панаджи деиль! (Я не чужестранец!)

Но Дубасов уже сблизился с монитором вплотную.

– А пошёл ты… – зло шепнул он и крикнул во всю глотку: – Ребята, заводи мину!

Часовой тут же пальнул в воздух. Вся турецкая команда спала на верхней палубе. Немедленно грохнуло одно орудие, за ним другое, третье… Дубасов целил в корму «Сельфи», чтобы, подорвав винт, лишить броненосец возможности двигаться. Подскочив под кормовой подзор, «Цесаревич» ударил своей крылаткой в борт броненосца. Оглушительный взрыв резко качнул монитор. Слышно было, как вода с оглушительным рёвом ринулась в огромную пробоину. Столб чёрного дыма взметнулся ввысь, поток воды захлестнул утлый катер. Черпнув бортом накатившуюся волну, «Цесаревич» беспомощно закачался. Дубасов скомандовал:

– Пускайте помпу!

– Повреждена при взрыве! – крикнули ему в ответ.

– Кочегар и машинист наверх! Тонем! – скомандовал он тотчас. – Будем подзывать своих!

В этот критический момент отличился матрос Кислов: буквально в какие-то минуты он умудрился пустить повреждённую помпу. Вода стала быстро убывать, катер смог дать ход. Вся поверхность реки была усеяна обломками палубы, мачт, мебели. Вражеский корабль медленно оседал кормою в воду.

– Шестаков! Атакуй! – прокричал Дубасов на «Ксению».

Два раза повторять не пришлось: «Ксения» тотчас дала полный ход. Шестаков, несмотря на продолжавшийся орудийный огонь, вплотную подошёл к левому борту повреждённого броненосца и взорвал свою мину прямо под артиллерийской башней, ведшей беспорядочный огонь по катерам. Раздался взрыв, за ним второй – от сдетонировавшего боезапаса – и турецкий броненосец камнем ушёл на дно.

На катерах кричали «ура», обнимались и целовались. Но радоваться было рано: на оставшихся двух турецких кораблях уже опомнились и, подняв пары, выбирали якоря. Командующий отрядом Ариф-паша был в бешенстве. Более точным стал и огонь неприятеля: теперь турецкие снаряды ложились всё ближе и ближе к катерам. Надо было уходить, и как можно быстрее.