Адмирал Ее Величества России

На другой день турки, опасаясь, что мы будем брать в приз избитые нами суда, беспрестанно продолжали их жечь. Но адмиралы написали письмо к Ибрагим-паше, упомянув в оном, что эскадры союзных держав вошли в Наварин без неприятельских видов, но единственно, чтобы возобновить предложения, кои они поставили себе долгом привести в исполнение, то и не имеют намерения истреблять остальных судов турецкого флота, после того как получили столь полное удовлетворение за первый выстрел, который турки осмелились сделать по союзным флотам, и потому они извещают Ибрагим-пашу, турецких адмиралов и других начальников, что если [хоть] одно ядро будет выпалено по какому-либо судну или шлюпке, принадлежащим союзному флоту, то они немедленно истребят все остальные турецкие суда, равно как и укрепления Наварина, и что всякое новое неприятельское действие они почтут настоящим объявлением войны со стороны Порты против союзных держав, но что, напротив того, если турецкие начальники, признав безрассудность открытия огня, ими учиненную, прекратят все неприятельские действия, то дружественные отношения, единственно ими нарушаемые, снова возобновятся.

На сие письмо не последовало прямого ответа, но Тагир-паша, начальствующий над турецкою частью флота (который дрался против нашего корабля), приехав на «Азию», обещался касательно оставшихся судов, что никаких неприятельских действий с оных не будет учинено, но что, не имея влияния на сухопутные войска и крепости, он не может ручаться за их поступки.

Союзные эскадры оставались в Наварине до 13 октября, которого числа отправились в море, не претерпев более ни малейшего вреда.

О, любезный друг! Кровопролитнее и губительнее этого сражения едва ли когда флот имел. Сами англичане признаются, что ни при Абукире, ни при Трафальгаре ничего подобного не видали. Потерю турок полагают до 5 тысяч […]:

На нашей эскадре убитых офицеров – 2, лейтенант Куприянов и мичман Жадовский. Тяжело раненых – 2, и оба с нашего корабля. Шеман – в голову и немного поврежден правый глаз, однако же поправляется очень хорошо. Бедный Бутенев потерял правую руку по самое плечо. Надо было любоваться, с какой твердостью перенес он операцию и не позволил себе сделать оную ранее, нежели сделают марсовому уряднику, который прежде него был ранен. Есть еще, но о них не стоит писать, потому что легко ранены. Я не понимаю, любезный друг, как я уцелел. Я был наверху, на баке, у меня было 34 человека, из которых шестерых убило и 17 ранило, меня даже и щепкой не тронуло.

Корабли наши очень много потерпели, в особенности наш. Нам надобно все новые мачты, стеньги, нижние реи, надобно переменить многие перебитые бимсы, кницы, заделать пробоины, и прочее. Надобно почти весь новый стоячий такелаж, многие нижние ванты и штаги перебиты даже в нескольких местах. Ты посмотрел бы, любезный Миша, какая у нас была работа в продолжение пяти дней, которые мы оставались в Наваринской гавани.

Нужно было все мачты, нижние реи укреплять шкалами, переменить стеньги, паруса, исправлять такелаж, заделывать пробоины, многие перебитые борта заделывать вовсе и тому подобное, но при всем том наши мачты были так худы, что брам-стеньг мы не смели поднять. На переходе нашем в Мальту ничего интересного с нами не случилось, кроме, что в один довольно сильный шквал мы потеряли наш подбитый грота-рей и подняли вместо стеньги брам-стеньгу и вместо грота-рея – марса-рей и под таким вооружением доплелись к 27 октября в Мальту, где уже нашли английского адмирала со своей эскадрой. Теперь стоим спокойно здесь, исправляем понемногу повреждения и ожидаем дальнейших приказаний.

Не хочешь ли прочесть приказ, отданный английским адмиралом после сражения в Наваринской гавани:

«Корабль “Азия” в Наварине.

Прежде нежели соединенная эскадра оставит место, ознаменованное ею столь решительной победой, главнокомандующий поставил себе приятною обязанностью изъявить всем гг. офицерам и нижним чинам, на эскадрах сих находящимся, высокое свое понятие о чрезвычайной храбрости и деятельности их, очевидцем коих он был 8 октября. Он совершенно уверен, что ни в каком флоте, принадлежащем даже одной и той же нации, не могло быть оказано более единодушия в действии, как то ознаменовано было на эскадрах трех наших союзных держав в сем кровопролитном и гибельном для неприятеля сражении.

Он в особенности приписывает сие славным подвигам своих сподвижников, гг. контр-адмиралов, подвиги которых послужили примером многим кораблям их к столь скорому и искреннему вспоможению, доставленному от одного другому в самом жару и смятении сражения. Таковое единодушие к общей цели, таковое хладнокровие и храбрость среди сильного огня и столь примерная точность в действии орудиями была следствием одержанной победы над благоразумно приуготовленным в превосходнейшей силе неприятелем и кончилось тем, что турецкий и египетский флоты получили должное наказание за неисполнение данного ими обещания.