Адмирал Эндрю Каннингхем

По понятным причинам визит короля держался в строжайшем секрете, но в 5 утра мальтийцам сообщили о предстоящем прибытии Георга VI. Когда «Орора», несущая королевский штандарт, вошла в Гранд-Харбор, берега и причалы были уже черны от народа. Король стоял на специальной платформе, возведенной перед мостиком, так чтобы все могли его видеть. «Мне доводилось наблюдать множество запоминающихся зрелищ, но это было самым впечатляющим из всех», — вспоминал Каннингхэм, — «Плотные толпы преданных мальтийцев — мужчин, женщин и детей, — демонстрировали неистовый энтузиазм. Я никогда не слыхал таких криков, дополненных перезвоном всех колоколов многочисленных церквей, который начался, как только он ступил на землю». В последний раз английский монарх побывал на Мальте в 1911 году и потому визит Георга VI в самый разгар войны стимулировал самое искреннее проявление верноподданнических чувств.

Между тем планирование операции «Хаски» неуклонно приближалось к завершению. 3 июля Каннингхэм вместе с офицерами своего штаба отбыл из Александрии на Мальту на крейсере «Уганда». На Мальте командующий обосновался в помещении бастиона Ласкарис, из окон которого открывался вид на Гранд-Харбор. Рядом находились кабинеты коменданта Мальты вице-адмирала Артура Пауэра, и командующего эскадрой прикрытия английского десанта вице-адмирала Бертрама Рамсея. Военно-морской штаб операции «Хаски» и военно-воздушный оперативный отдел со всеми службами связи расположились в тоннеле, прорытом через мягкие песчаники от Ласкариса до середины подземного канала с водой, проходившего под Валеттой. Там было немного получше, чем в сырой и мрачной пещере под Гибралтаром, из которой Эйзенхауэр и Каннингхэм руководили высадкой в Северной Африке. Однако в тоннеле Ласкариса стояла невероятная вонь, и было очень душно.

На Мальте кипела бурная деятельность. Особенно большое оживление наблюдалось на аэродромах, плотно заставленных самолетами всех типов, главным образом истребителями. Энергичные американцы уже разровняли бульдозерами и забетонировали взлетные полосы на острове Гоцо, откуда предстояло действовать истребителям прикрытия в их зоне вторжения. Гранд-Харбор и прилегающие бухты постепенно заполнялись военными кораблями, транспортами и десантными судами. Перемещения разноцветных флажков на крупномасштабной настенной карте в помещении военно-морского штаба демонстрировали неуклонное приближение конвоев с войсками вторжения. Они двигались с востока и с запада по сходящимся линиям, напоминавшим огромную паутину с Мальтой в центре, расположенной всего в 80 милях от Сицилии.

Глядя на эту карту, демонстрировавшую тщательно синхронизированное движение конвоев с сотнями транспортов, проходивших намеченные пункты с заранее заданной скоростью, Каннингхэм часто задумывался над тем, какой хаос мог возникнуть в случае, если хотя бы одна деталь плана дала сбой. Одна лишь ошибка в расчетах, единственная неправильная цифра могли сразу увести от успеха к провалу. На нем лежала полная ответственность за высадку 160.000 солдат со всей техникой и снаряжением. От успеха первого вторжения союзников на вражескую территорию в Европе зависело слишком много. Конвои с войсками и грузами из США вышли еще 28 мая. Другие конвои выходили из Орана, Алжира, Бизерты, Александрии, Порт-Саида и Кейптауна.

День «Д» был назначен на 10 июля, а час «Ч», когда первым солдатам надлежало ступить на землю, — на 2.45 ночи. В течение нескольких дней перед этим ВВС союзников наносили массированные удары по аэродромам и оборонительным сооружениям на Сицилии. В тихие ночи на Мальте можно было отчетливо слышать отдаленный рокот бомбежек. Из всех факторов больше всего беспокоила Каннингхэма погода. Он явственно представлял себе, что будет твориться на пляжах Сицилии, если задует сильный ветер. Адмирал сказал Эйзенхауэру, что за 24 часа до нулевого времени он может задержать конвои и выжидать до тех пор, пока установится подходящая погода. Менее чем за 24 часа это сделать будет уже невозможно, операция должна будет идти своим ходом и ему придется взять на себя риск любых последствий. Фактически, Каннингхэм и офицеры морского штаба сошлись на том, что полдень 9 июля будет последним моментом, когда они смогут отложить вторжение.