Адмирал Эндрю Каннингхем

Сохранились несколько писем Каннингхэма к родителям, которые он отправил с борта «Нормана», «После выхода из Саутгемптона мы абсолютно ничего не делали, пока, наконец, не поступил сигнал переодеться к обеду. Ни Колт, ни я не переоделись. Мы никак не могли найти себе место и потому уселись за стол Сесиля Родса, к величайшему изумлению официанта, который попытался нас выставить, по Сесиль Роде милостиво разрешил нам остаться».

15-летние мичманы успели поучаствовать во всех играх и состязаниях для пассажиров и очень быстро растратили все те небольшие деньги, которые им были выданы в качестве суточных на время плавания к месту прохождения службы. Канпипгхэм даже вышел в финал шахматного турнира, вторым финалистом которого стал Сесиль Роде. Алмазный король в конечном итоге оказался игроком более высокого класса. По признанию Каннингхэма, ему удалось выиграть лишь однажды, после ожесточенной борьбы на шахматной доске, и скорее всего только потому, что Роде перед тем «слишком плотно пообедал».

17 дней спустя после ухода из Англии «Норман» бросил якорь в гавани Кейптауна. Там мичманы узнали, что их корабль ушел в крейсерство к восточному побережью Африки и вернется не ранее, чем через несколько недель. Им надлежало прибыть на борт флагманского корабля «Дорис», стоявшего в Симостаупе, и там дожидаться прихода «Фокса». «Дорис» представлял собой крейсер II ранга, водоизмещением 5.600 т. И без того не слишком комфортабельный по условиям проживания для экипажа, он оказался явно переполненным. На военно-морскую станцию Мыса Доброй Надежды как раз прибыли сменные экипажи и многие офицеры и матросы, также как Каннингхэм и Колт не застав на месте своих кораблей, временно квартировали на флагмане эскадры. В кают-компании младших офицеров, рассчитанной максимум на 15 человек, размещались 29 лейтенантов, мичманов и кадетов. Пищу они вынуждены были принимать тремя партиями по очереди. Рацион на корабле оказался совершенно постный и безвкусный. Каннингхэму особенно запомнился младший лейтенант Л.А.Дональдсон из их кают-компании, который «доставлял себе массу хлопот, гоняя нас, мальчишек по всему кораблю и показывая нам почем фунт лиха».

Командовал «Дорисом» капитан I ранга Реджинальд Протеро. В те времена в плавсоставе британского военного флота числились два капитана I ранга по фамилии Протеро «Протеро Плохой» и «Протеро Хороший». Судьба свела мичмана Каннингхэма именно с «Протеро Плохим». По его признанию, более ужасного человека в жизни ему встречать не доводилось, ни до ни после службы в водах Южной Африки. «Протеро Плохой» оказался мужчиной необъятных габаритов: при огромном росте он был еще и неимоверно широк. Командир «Дориса» говорил оглушающим басом, его крупное с массивным крючковатым носом лицо обрамляла окладистая черная борода, из-под густых черных бровей недобрым пронзительным взглядом смотрели черные глаза. Мальчишку-мичмана, попавшегося ему под ноги, он мог запросто, схватив одной рукой за шиворот, а другой — за ремень брюк, вышвырнуть с мостика прямо на палубу. Благо мостик «Дориса» был не слишком высок.

Не удивительно, что Каннингхэм и Колт испытали большое облегчение, когда «Фокс» возвратился из крейсерства и они смогли перебраться на свой корабль. «Фокс» также представлял собой типичный крейсер II ранга поздневикторианской эпохи. Строился он на портсмутских верфях и вступил в состав флота в 1895 г. При водоизмещении в 4.360 т. его скорость хода не превышала 18 узлов, экипаж состоял из 318 матросов и офицеров. Командовал «Фоксом» Фрэнк Гендерсон, один из трех братьев-офицеров, которые впоследствии дослужились до адмиральских звезд.

Вскоре после того, как Колт и Каннингхэм приступили к своим обязанностям, «Фокс» отбыл к месту своей постоянной дислокации в Занзибар. В зону ответственности «Фокса» входило побережье Восточной Африки на всем протяжении от Мыса Доброй Надежды до Африканского Рога. Поскольку радиосвязь в то время еще отсутствовала, «Фокс» в течение своих продолжительных походов оставался полностью отрезанным от связи с флагманским кораблем эскадры, не говоря уже об Адмиралтействе в Лондоне. Гендерсон, таким образом, имел полную свободу принятия решений и мог вести свой корабль куда ему заблагорассудится в пределах отведенной ему зоны крейсерства. Те годы еще далеко отстояли от холодильников и хлебопечек на борту кораблей Флота Ее Величества и потому после первых трех дней, проведенных в море, когда свежее мясо и хлеб заканчивались, команда приступала к солонине и корабельным сухарям.