Адмирал ФСБ (Герой России Герман Угрюмов)

Герман был уже на втором курсе, когда я поступил в училище. Познакомились мы с ним в сентябре 1968 года. Я родом из Мценска Орловской области, разница в возрасте у нас в полтора-два года. Я поступил, окончив десятилетку, Герман уже успел понюхать самостоятельной жизни. Тем не менее сошлись мы сразу, и у нас быстро сложились довольно теплые отношения.

На втором курсе Герман уже был заместителем командира роты. Тут следует немного разъяснить. Командиром роты был, естественно, офицер; его заместитель и старшина роты — курсанты, командиры взводов — тоже курсанты. Но замов, как правило, назначали со старших курсов, Германа же назначили уже после первого года обучения.

Выделялся он и ростом, и габаритами, и общительностью — фамилия его как-то совсем не соответствовала характеру, жизненной энергии, которая из него прямо-таки выплёскивалась. Очень жёстким был командиром и при этом пользовался авторитетом у курсантов и преподавателей. Здесь ситуация объясняется точной фразой одного из наших полководцев: требовательность без личного примера уже есть тирания. Это прописная истина, ведь: учи наставлением в нужное время, достойным примером — всегда. Лорд Боллингброк даже выше забирал: «Самые суровые приказы смягчаются личным примером, и даже жестокость выглядит оправданной». Вряд ли он читал в ту пору сочинения Боллингброка, скорее это было врождённое чувство порядочности, культивируемое в их семье.

Командиром роты у нас был капитан 3-го ранга Чирков, очень уважаемый нами человек, и он Герману полностью доверял. Уважал его и неоднократно ставил в пример младшим командирам и начальник факультета Василий Степанович Бойко, другие преподаватели. Дело в том, что он в учёбе наглядно проявил свое усердие и трудолюбие. Учеба давалась ему вначале трудновато: и тяжелое деревенское детство, и вечернее образование в ШРМ, которое вряд ли даёт больше знаний, чем обычная десятилетка, и год пропуска… Так ли я сказал — не знаю, но предметы брал он не с ходу, как те, кто еще вчера сидел за партой. Брал горбом! До третьего курса, по-моему, у него еще были тройки и четвёрки, потом — одни пятёрки.

Химический факультет, на котором мы с ним учились, состоял из нескольких отделений: дозиметристы — будущие начальники химических служб для АПЛ (в чистом виде); радиохимики (я был радиохимиком) — специалисты по контролю за ядерной энергетической установкой, это береговая служба, в принципе; и так называемые общие химики. Герман был общим химиком. Специальность общего химика предполагала дальнейшую службу на надводных кораблях в должности начальника химической службы в авиационных полках, на складах химического оружия и так далее: в ВМФ это специальность широкого профиля.

Характерный штрих — распределение молодых лейтенантов-химиков: кого направили на Северный флот, кого на ТОФ, кого на Балтику. Германа, единственного из выпускников, оставили на Каспийской флотилии старшим помощником командира корабля. Я не знаю случая ни раньше, ни позже, чтоб молоденького лейтенанта-химика сразу после училища назначили старпомом! Случай действительно уникальный. И он свидетельствует о том, насколько Герман Угрюмов был неординарным человеком. За год он освоил штурманское ремесло. Корабль, насколько я помню, числился в передовых.

Капитан 1-го ранга Юрий Алексеевич М-цев:

Это был большой пожарный катер, очень сложный по конструкции — это легко понять, если представить себе выполняемые им задачи. Такой корабль на Каспии был единственным — своеобразная «скорая помощь», поэтому выучка и готовность команды должны были соответствовать стоящим перед ней задачам. И — соответствовала. Первой наградой Германа Алексеевича была медаль «За отвагу на пожаре», которой он гордился больше других.

Александр Угрюмов, сын:

В конце 90-х мы отдыхали в Новороссийске, и отец вдруг сказал:

— Надо съездить в Новочеркасск, там мой друг живет, мичман.

Поехали в Новочеркасск, не зная адреса. Но отец быстро отыскал дом Михаила Григорьевича Гудкова, с которым служил вместе еще на Каспии, с которым тушил пожар на бакинских нефтепромыслах. Встреча их была, конечно же, очень трогательной. Видно было, что она доставила искреннюю радость обоим — и мичману, и контр-адмиралу.

Михаил Григорьевич Гудков:

Случилось это осенью, уже в холодную пору. Прошло лишь полгода, как мы из Ленинграда получили это судно. Сначала командиром на нем был П-н, никчемный человек, Герман Алексеевич был у него помощником, я — мичманом на этом корабле. Вскоре выяснилось, что П-н как командир не соответствует своей должности, и командиром корабля назначили Угрюмова.