Адмирал галактической империи

В общем, после активных прений, которые продолжались без малого три часа, все четверо союзников смогли договориться по поводу того, что лучше трофеи и пусть непредсказуемый мир, но сейчас, чем война до победы, которая кончится серьёзными потерями и истощением сил. И только когда они смогли утрясти эти вопросы, до них вдруг резко дошло, что неизвестно ещё, как посмотрит на такие расклады имперский адмирал, о котором в пылу споров они успешно забыли. Ковалёв ещё не озвучил свою позицию, он только довёл до союзников информацию и теперь с усмешкой смотрел на синхронно повернувшиеся к нему лица собеседников. Хе-хе, а ведь он мог отменить все их договорённости большинством голосов одного себя – корабли и пушки, которыми располагали имперцы, весили при голосовании заметно больше, чем простой арифметический подсчёт участников.

Следующие полчаса внутри Ковалёва всё клокотало так, что он едва сдерживал хохот. Раньше и не сдержал бы, но теперь за спиной был опыт службы имперским адмиралом, а значит, и умение лучше владеть собой. Адмирал сидел с каменным лицом, изредка демонстративно морщась – это, помимо прочего, тоже помогало загнать обратно смех, так и лезущий наружу. Было очень интересно слушать, как крастолы буквально в лепёшку расшибаются, чтобы убедить его в том, какие адеры белые и пушистые и насколько хорошо было бы с ними помириться. Ну и репарации, естественно, стрясти, куда же без них-то.

Поток красноречия был, казалось, неиссякаем, а главное, крастол, толкающий эту речугу, периодически оборачивался к сидящим с ним за столом союзникам, и те, кто совсем недавно отчаянно сопротивлялся необходимости использования мирного варианта, сейчас с готовностью кивали, а то и сами начинали активно говорить, поддерживая торговца. Прямо редкостное, невероятное единение военных и капитала разных планет и народов. Правда, если поддерживать крастола начинали вслух, главный ушевтиратель прерывал их незамедлительно, хотя и очень мягко, – явно опасался, что человек воспримет происходящее как давление на себя, любимого. В общем, атака, проводимая по всем правилам дипломатии, и кто сказал, что дипломатия – это не война?

Ковалёв молчал. Дело было даже не в том, что ему было интересно, какие ещё аргументы приведёт крастол. Да и то сказать, уже примерно с пятой минуты аргументы пошли по второму, а затем и по третьему кругу. Другими словами, с другими интонациями, но, если отбросить словесную шелуху, всё равно те же самые. Ещё менее ему были интересны комплименты, которые буквально источал торговец. Будто патоку лил. Только адмирал хорошо помнил, что у патоки с дерьмом есть как минимум две общие черты. И то и другое – вязкая субстанция, в которой можно застрять, как в болоте, плюс на обе эти субстанции с удовольствием слетаются мухи, так что относиться к ним надо с осторожностью. В общем, Ковалёв привычно уже пропускал высокие слова и изящные обороты мимо ушей, аккуратно выдерживая паузу.

Впрочем, паузу надо не только выдержать, но и не передержать – иначе, как говаривал один умник, можно начинать кричать «Не верю!». Почувствовав, что темп напора крастола начал потихоньку ослабевать, то ли оттого, что торговец разуверился в своих силах, то ли просто потому, что у него горло устало, адмирал вздохнул и негромко, но так, что слышали все, сказал:

– Я соглашусь с мнением большинства.