Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Пёрл-Харбор. 1921-1943 гг.

Кроме тех дней, когда шли маневры, у главнокомандующего Объединенного флота в мирное время было сравнительно мало дел. Ямамото стал предлагать своим штабистам сыграть в шоги или укрывался в своей каюте и писал письма либо выдавал образцы каллиграфии, которые так часто у него выпрашивали почитатели. Выходцы из тех краев Японии, откуда он сам, имели репутацию любителей покушать, а морской воздух только подстегивал аппетит. Завтракал главнокомандующий в японском стиле или (тут надо делать заказ за ночь вперед) по-европейски, с кофе, кашей и т. д. Тем не менее существовал консенсус – «войну на овсянке не выиграешь», и большинство выбирали фасолевый суп и рис.

Обед представлен целиком европейской кухней – начинался с супа и завершался десертом. За столом пользовались как серебряными столовыми приборами, так и чашками, чтобы есть руками. Для услаждения слуха обедающего в течение получаса, с 12.05, играл оркестр на афтердеке – это заменяло ему ежедневные репетиции; но в репертуар редко включались такие военные мелодии, как хорошо известный «Марш линкора», – акцент делался на сентиментальные японские мелодии и популярную западную музыку. Говорят, сам Ямамото особенно любил «Китайскую ночь». Остальная часть команды спешила покончить с едой и подняться на афтердек послушать музыку – один из основных видов отдыха команды, но, естественно, только когда корабль стоял на якоре.

В состав ужина, вновь в японском стиле, входили такие деликатесы, как морской карп, либо вяленый, либо жареный, пикантный яичный крем и сырая рыба дольками, а на камбуз, конечно, принимали поваров, известных своим искусством. Единственный недостаток – поскольку морские офицеры обязаны оплачивать свое содержание, молодые моряки, занимавшие подножие стола, считали подобную роскошь невозможной для своих кошельков.

За обедом и ужином в принципе полагалось присутствовать и главнокомандующему, и всем офицерам; прямоугольный стол для заседаний в каюте главкома был переоборудован в обеденный – на него набросили белую скатерть. На боевых кораблях типа «Нагато» для отделки кают в большом количестве используется тик, и каюты больше походят на салоны первого класса на каком-нибудь старомодном лайнере. Идея состояла в том, что в таких каютах в любом порту мира можно принимать любых гостей, не стесняясь интерьера.

Главнокомандующий обычно сидел в центре одной из сторон стола, напротив начальника штаба. Среди других – старшие и остальные штабные офицеры, адъютанты, шифровальщик флота, механик флота, флотский метеоролог, казначей флота, флотский медик, юрист флота и время от времени капитан «Нагато». Сам Ямамото говорил мало, но ни в коем случае не ограничивал других и часто улыбался. Ел он много. При его предшественнике адмирале Йосиде сушеная сардина редко появлялась на столе в кают-компании, но Ямамото был чрезмерно влюблен в юрум-аваси (вид сардин) из Тосы. Когда бы флот ни заходил в залив Сукумо, он посылал офицера снабжения закупать ее в больших количествах, а затем с наслаждением чавкал, съедая с головой и постоянно приглашая других присоединиться к нему.

Йосида, весьма суетливый, чересчур обидчивый, не унимался, пока все неисправности не устранены; не пил спиртного и, не имея возможности разрядиться, выискивал ошибки и всякие мелочи принимал слишком близко к сердцу. Без чувства меры пользовался красным карандашом на документах, которые готовил для него штаб, и иногда сам, лично занимался исправлением незначительных деталей в сигналах. Даже его штабные офицеры подвергались частым придиркам. Короче, уже тогда у него, видимо, проявлялись признаки невроза, которым он оказался позже болен всерьез.

В холодное время года, когда флот заходил в гавань у Беппу, в Кюсю, все с вожделением ждали момента, когда можно поесть шар-рыбу и запить горячим саке. А Йосида с тревогой допытывался у главного медика, действительно ли это безопасно для здоровья, – и даже после этого редко удавалось убедить его отведать это лакомство. Расставание с «Нагато» он отметил раздачей всем офицерам своих фотографий, но при этом не везде их принимали с благодарностью.

Когда адъютант Фудзита встретился с Ямамото, последний представлялся и крайне жестким, и очень беспечным; самое первое впечатление – новый главнокомандующий существенно отличается от Йосиды и это великий человек.

После короткого времени флот вышел из залива Вакамура и возобновил прерванные маневры. Выйти из гавани – не такая уж простая задача, поскольку командование Объединенного флота, работающее в одиночку, должно было вывести из гавани, как пастух выводит стадо, примерно 80 кораблей всех размеров, сохраняя порядок, – только высококлассные штурманы могли служить в штабе флота. Заблаговременно надо подготовить двигатели и якорные механизмы судов. Наконец звучит приказ:

– Объявляется пятнадцатиминутная готовность до выхода из порта! Все по местам!

И тут же нос корабля и мостик оживают. Звучит рапорт:

– Первое судно, вторая эскадра, – поднимает якорь!

Трубит горнист: «Готовься к выходу в море!»