Адмирал Империи 17 (СИ)

Меня по-прежнему шатало, в дополнение еще и тошнило, но, несмотря на это, я был на ногах и сейчас сидел в своем командирском кресле на мостике «Одинокого», продолжая допрашивать Алексу. В это время мой крейсер, перед этим сорвавшись со стапелей эллинга и за минуту поднявшись на орбиту Херсонеса-3, уже мчался в направлении злополучного перехода на «Бессарабию», туда, куда несколькими часами ранее направились корабли 10-ой «линейной»…

— Контр-адмирал Красовский, как моим визуальным сканерам показалось, даже был рад, что вы находились в бессознательном состоянии, — ответила Алекса на мой вопрос, что это время, пока я валялся в регенерирующей капсуле, делал Александр Михайлович. — Он не пожелал посетить медотсек «Одинокого», после того, как сражение прекратилось, и мы с полковником Дороховым доставили вас на крейсер…

— Если честно, я не очень-то этому расстроился, — усмехнулся я, уж точно не горя желанием, когда бы очнулся, увидеть эту вечно кислую мину Красовского перед собой.

— Да, но в нашем медицинском блоке одновременно с вами находился и до сих пор находится один из его старших офицеров, — сказала Алекса. — Так что визит контр-адмирала на «Одинокий» напрашивался сам собой.

— А что делает на моем крейсере офицер Красовского? — недоуменно спросил я, отвлекаясь от главной темы.

— Во время истребительного боя машина командира эскадрильи с «Екатерины Великой» была подбита и его спасательную капсулу на наш крейсер было доставить ближе всего, — ответила на это Алекса. — Комэск в данном бою получил контузию и был определен нашими врачами в медбокс…

— Ясно, — кивнул я. — Продолжай про Красовского…

— Что именно вас интересует?

— Как Александр Михайлович объяснил причину того, что он погнался за поляками? — уточнил я. — Ведь как я понимаю, договор с Вишневским был все-таки заключен?

— Так точно, после того, как вы потеряли сознание на мостике вражеского авианосца, между российским и польским командующими было заключено перемирие, — подтвердила Алекса, кивая. — По его условиям обе стороны немедленно прекращали огонь и расходились на безопасное расстояние. Польская хоругвь, собравшись в походную колонну и взяв на буксир два своих поврежденных корабля, пошла в сторону перехода «Таврида–Бессарабия». Контр-адмирал Красовский со своей стороны обещал их не преследовать и не атаковать…

— И, как мы видим по карте, этот паразит Александр Михайлович нарушил-таки свое обещание, — я кивнул в сторону голограммы, на которой четко прорисовывалась группа зеленых точек, они же вымпелы 10-ой «линейной», которая на всех парах мчалась в сторону «врат» на «Бессарабию» с явным намерением разобраться с поляками.

Польских кораблей радары дальнего обнаружения «Одинокого» пока не засекли, отчего они и не проецировались на карту. Но мне, как и всем остальным офицерам на мостике было понятно, что хоругвь Вишневского где-то совсем рядом, хоть пока и не видна…

— Впрочем, в том, что Красовский не держит своего слова, ничего необычного нет, — пожал я плечами. — Это за данным господином водилось и не раз, мне ли этого не знать.

— Последний такой случай произошел в момент сражения за Херсонес-9, — напомнила Алекса. — Когда контр-адмирал погнался за отступающими кораблями «Звезды Смерти»…

— Да, Тася рассказывала, — кивнул я. — Но не это меня удивляет, а то, что Александр Михайлович в неуемном желании отличиться и заиметь себе на электронной планке очередной орден, готов рисковать своими последними кораблями и экипажами. Ведь, как я понимаю, у Красовского под рукой осталось всего пять вымпелов, так?

— Да, — кивнула Алекса. — Изначально в составе 10-ой «линейной» дивизии по прибытии к Херсонесу-3 было девять кораблей. Два погибли в сражении на орбите, плюс серьезно пострадавший в бою эсминец «Завидный» был поставлен Красовским в эллинг, а легкий крейсер «Цесаревич Георгий», так же получивший повреждение одной из силовых установок — остался на орбите планеты в качестве охранения. В данный момент у командующего 10-ой дивизией рядом с авианосцем «Екатерина Великая» остались два тяжелых крейсера: «Пантелеймон» и «Транзунд», легкий крейсер «Сивуч» и эсминец «Поспешный»…

— И как этот идиот с полубригадой собрался побеждать поляков?! — покачал я головой, поражаясь наивности Красовского.

— Вероятно, контр-адмирал рассчитывает на то, что на кораблях противника по-прежнему отсутствуют энергополя, — предположила Алекса. — Действительно, во время сражения на орбите Херсонеса-3 практически все вражеские вымпелы были лишены данного вида защиты эскадрильями с «Екатерины Великой» и «Одинокого».

— Кстати, а каким это образом майор Белло со своими «соколами» оказалась в центре событий? — возмутился я, помня, как приказывал Наэме сидеть на «Одиноком» и не высовываться.

— Хочу заметить, что именно прибытие нашей эскадрильи в сектор боя с польскими «гусарами» изменило ход сражения, — стала защищать Наэму, мой старпом.