Адмирал Империи 33 (СИ)

— С чего это ты взял, что я о нем беспокоюсь? — все же не удержался от резкости Иван Федорович, сверля канцлера тяжелым взглядом исподлобья. В голосе адмирала звучала плохо скрываемая обида вперемешку с угрозой. — Странно было бы, если бы Таисия Константиновна после того, что сделал этот подонок, продолжала испытывать к полковнику какие-то иные чувства, кроме ненависти и желания лично всадить предателю пулю промеж глаз… Кстати, о Зубове, его еще не вздернули на виселице?

Выдержав паузу, канцлер наконец соизволил заговорить. Каждое его слово произносилось таким ровным тоном и с такой безупречной дикцией, что придраться, в общем-то, было не к чему.

— Полковник жив, более того, чувствует себя прекрасно…

Лицо Ивана Федоровича вытянулось от неподдельного изумления. Глаза адмирала полезли на лоб, а пышные усы встопорщились — ну прямо как у старого боевого кота, завидевшего добычу.

— Жив? Но, как такое возможно?

— О, не берите в голову, любезнейший Иван Федорович, — снисходительно улыбнулся канцлер. По его тону чувствовалось — сейчас последует очередная шпилька в адрес простодушного вояки. — Полковник Зубов действительно жив-здоров и вовсю наслаждается жизнью. Более того, он чувствует себя просто превосходно — учитывая некоторые специфические обстоятельства.

Чуть помедлив, Шепотьев выдержал паузу и уже совсем другим, доверительным голосом добавил:

— Видите ли, у меня к этому господину имеются кое-какие деликатные вопросы. А потому в интересах дела я посчитал разумным сохранить ему жизнь. Ну и, само собой, обеспечить ему необходимый комфорт и уход. В обмен на некоторые услуги с его стороны, разумеется.

Глаза адмирала чуть не вылезли из орбит от подобного откровения. Некоторое время Иван Федорович лишь беззвучно открывал и закрывал рот, силясь подобрать слова. Но потом все же сумел совладать с охватившим его потрясением и выдавил сквозь зубы:

— Черт возьми, Юлиан Николаевич! Ты и впрямь держишь в своих руках все нити тайн и заговоров на столичной планете. Ну-ка, немедленно выкладывай начистоту, что там у тебя за дельце с этим мерзавцем Зубовым?

В последних словах Самсонова слышалась неприкрытая угроза. Стало понятно — терпение адмирала на пределе. Шепотьев, впрочем, ничуть не смутился и не дрогнул под тяжелым взглядом собеседника. Напротив канцлер мгновенно принял самый смиренный и покаянный вид. Он торопливо вскочил с кресла и отвесил Ивану Федоровичу нижайший поклон, согнувшись чуть ли не пополам и прижав руки к груди.

— Помилуйте, ваше превосходительство! — зачастил царедворец, искательно заглядывая адмиралу в глаза. — Уверяю вас полковнику Зубову сохранена жизнь исключительно в интересах дела, нашего с вами дела… Подробности которого, с вашего позволения, я расскажу чуть позже. Нам же с вами следует вернуться к обсуждению Илайи Джонса и его миссии. Это сейчас вопрос первостепенной важности, вы же понимаете…

Иван Федорович слегка успокоился. Его лицо разгладилось, а в глазах появился расчетливый блеск. Что бы там ни было, а канцлер прав — личные счеты и эмоции сейчас следовало отбросить. Перед ними стояла куда более масштабная задача — обеспечить командующему Самсонову стратегический перевес в предстоящей схватке с адмиралом Шуваловым.

— Ладно, черт с тобой, — проворчал Самсонов, небрежно махнув пухлой дланью. — Возвращаемся к Джонсу. И все же, неужто ты всерьез рассчитываешь, что этот однорукий американец станет слепо выполнять любые твои, то есть мои приказы? Что-то слабо верится, Юлиан Николаевич.

Адмирал задумчиво пожевал губами, вперив в собеседника испытующий взор. Было видно, что командующего обуревают самые серьезные сомнения по поводу лояльности вице-адмирала Джонса. В конце концов, Иван Федорович сам однажды, еще в «Тавриде», порывался зарубить этого нахального «янки», не посчитавшись с тем, что тот военнопленный. И лишь вмешательство княжны Таисии тогда спасло американца от неминуемой гибели.

Как знать, не затаил ли теперь Илайя Джонс обиду на вспыльчивого русского адмирала? И не попытается ли отомстить, переметнувшись на сторону его соперника Шувалова в критический момент сражения?

Словно прочитав мысли Самсонова, канцлер вновь позволил себе лишь снисходительную усмешку. И, отвечая на невысказанные сомнения адмирала, промолвил:

— Ну, не любой приказ, конечно. Все-таки, вы же знаете этих свободолюбивых и кичащихся своей независимостью американцев. Чуть что сразу за кольт хватаются, истошно вопя о попранной демократии… Однако, могу вас заверить, господин… — канцлер как бы невзначай стал обращаться к собеседнику на восточный манер, просто «господин», опуская чин или должность. Излюбленная уловка придворных лизоблюдов, когда требуется польстить. — Так вот, будьте спокойны: уж в чем-чем, а в преданности вице-адмирала Джонса вы можете не сомневаться. Скажу больше — когда дойдет до дела, этот «янки» скорее удавится, чем станет подчиняться приказам адмирала Шувалова.

— Даже так? — недоверчиво пробасил Иван Федорович, хмуря пышные брови.