Адмирал Канарис - "Железный" адмирал

Вдобавок приказ ставил крест на планах самого Троты. Он-то надеялся, что морские бригады станут основой будущих ВМС. Неудивительно, что Трота — как и Канарис — не выказал никакого рвения, узнав об этом приказе.

Тем временем Носке донесли, что Эрхардт открыто похваляется: если Лютвиц отдаст ему приказ, его бригада займет Берлин. На тот момент в городе не было более подготовленной й лучше вооруженной части, чем бригада Эрхардта: пять тысяч вышколенных солдат, возглавляемых превосходными офицерами.

Канарису и Троте поручено отговорить Эрхардта от необдуманных действий. Но те не проявили особого рвения в выполнении приказа. Правда, Трота вызвал Эрхардта к себе и спросил, не затевает ли он путч? Офицер промолчал, и Трота отпустил его с миром. Канарис тоже отделался туманными соображениями: дескать, я не считаю Эрхардта способным на антигосударственные выступления.

Лютвиц же не хотел более тянуть время. Вечером 10 марта он предстал перед Эбертом и Носке и повторил свои требования в резкой форме. Носке бурно протестовал, говоря, что программа эта похожа на ультиматум и потому ее следует отклонить. Возражал и Эберт. Под конец Носке воскликнул: «На что надеетесь, генерал? Бригады у вас отобрали!..»

Разгневанный Лютвиц хлопнул дверью.

* * *

Ранним утром 11 марта генерал-майор Рейнхардт, командующий сухопутными войсками, оставшийся верным республике, появился у Носке. Он предупредил, что от Лютвица, если он будет уволен, следует ожидать неповиновения. К такому же выводу пришел и Сект. Он подготовил приказы о взятии под стражу ближайших друзей Лютвица — Пабста, Каппа, Бауэра, Шницлера. Носке подписал их.

Правда, друзья Пабста в управлении полиции предупредили заговорщиков. И все-таки Носке уволил Лютвица и направил секретную телеграмму его преемнику, генерал-лейтенанту фон Олдерсхаузену. В ней министр предостерегал всех офицеров от любой попытки насильственного смещения правительства.

В эти трудные минуты Канарис и Трота медлили с выбором. 11 марта Трота уехал в отпуск. Канарис внешне вел себя как вполне лояльный помощник министра. Но что творилось у него в душе, оставалось загадкой. В эти дни с ним часто виделся адъютант Троты, капитан первого ранга Эрих Редер. Будущий гитлеровский главнокомандующий ВМФ, он на всю жизнь невзлюбил «этого путаника».

Тем временем по пути в Дебериц Лютвиц встречает Эрхардта. Он сообщает ему о ссоре, случившейся у президента, а затем спрашивает, готов ли Эрхардт тотчас выступить со своей бригадой в Берлин. Эрхардт говорит, что войска изнурены учебными маршами и сегодня ничего предпринять не удастся. Однако в субботу утром (13 марта) бригада будет стоять у Бранденбургских ворот.

Однако уже на следующий день, 12 марта, командир авиабазы в Деберице барон фон Фрайберг замечает подозрительную суету и сообщает об этом в Берлин. Олдерсхаузен знакомится с докладом барона и ту же связывается с Рейнхардтом. Вечером 12 марта они вызывают с совещания Носке и Троту, которого успели отозвать из отпуска. У Носке появляется идея: пусть Трота поедет к Эрхардту и поговорит с ним по душам. Адмирал отказывается: «Если Эрхардт решился, то уже сегодня выступит на Берлин. Все переговоры и уговоры я считаю невозможными, наоборот, это произведет на него очень плохое впечатление».

Тем не менее Носке надавил на него, и вот в 19.30 Канарис и Трота появляются в лагере морской бригады. Трота сразу же направляется к Эрхардту, а Канарис осматривает лагерь. Сомнений не остается. Эрхардт готов к походу на Берлин.

Впрочем, оба посыльных, лавирующих между Носке и его противниками, в 20.30 отчитываются перед Носке и Гилзой в таких выражениях, что министр рейхсвера убеждается: в ближайшее время не стоит опасаться мятежа в Деберице.

Однако оба осведомителя оставили для себя лазейки. Так, например, Канарис признал, что «с таким отличным войском, как эта бригада, все эти впечатления могут оказаться обманчивы. К походу она может подготовиться в кратчайшие сроки».

Министр все же решил: «Если сегодня Эрхардт не выступит в поход, то завтра никакой опасности уже не будет».

* * *

Всего через пару часов бригада Эрхардта пришла в движение. Вскоре походные колонны приблизились к Берлину. В первом часу ночи Носке узнал, что путч начался. Министр понял, что парламентеры одурачили его. Он перестал доверять им.

На экстренное заседание в министерство рейхсвера (оно началось в 1.30) Канариса вообще не пригласили, Троте пришлось ощутить на себе неприязнь министра. Носке спросил: «Кто готов поехать в войска, чтобы призвать их выступить против морской бригады?» Только Рейнхардт и Гилза подняли руки, остальные — включая и Троту — молчали.

В начале четвертого кабинет начал обсуждать, нужно ли вести переговоры с Эрхардтом. Еще через час Гилза и Носке скрылись, а правительство отправилось в Штутгарт. В предрассветных сумерках 13 марта 1920 года разгорался, как назовут его историки, Капповский путч.

Через несколько часов солдаты Эрхардта заняли Берлин.

КОНЕЦ КАРЬЕРЕ?