Адмирал Канарис - "Железный" адмирал

Австрийские гости уразумели поданный намек. В случае чего войска вермахта всего через несколько часов могли бы вступить в Австрию. Пришлось подписывать бумаги, услужливо поданные Папеном. Шушинг также обещал передать полицию в руки умеренного вождя национал-социалистов Артура Зейсс-Инкварта. Он же становился министром внутренних дел. Правительства обоих государств будут координировать свою политику. В свою очередь, Гитлер запрещал австрийским нацистам заниматься какой-либо нелегальной деятельностью.

* * #

Фюрер был в восторге от протоколов, подписанных в Берхтесгадене. Впрочем, он побаивался, что австрийский кабинет министров и президент Мик-лас — люди, не слышавшие, как грохочут немецкие сапоги, — не согласятся с подписанными договоренностями. А потому приказал Кейтелю еще раз показать мощь немецкой армии. Близ австро-германской границы начались военные маневры. Нашлась работа и для Канариса.

13 февраля Кейтель, вернувшись в Берлин, пригласил к себе домой Канариса и Йодля. Оба гостя узнали, что до 15 февраля Гитлер будет дурачить австрийцев, «намекая на возможные военные меры». Канарису же нужно через своих тамошних агентов немедленно начать сеять слухи о том, что вермахт вот-вот войдет в Австрию.

Канарис тут же начал диктовать: «а) в VII армейском корпусе отменить все отпуска и увольнительные: б) в Мюнхене, Аугсбурге и Регенсбурге собрать все имеющиеся в наличии порожние железнодорожные составы; в) военному атташе в Вене генерал-лейтенанту Муффу прибыть для консультаций в Берлин;

г) усилить пограничные посты на австрийской границе; д) таможенным служащим объявить о предстоящих учениях горно-стрелковых бригад в районе Фрайлассинга, Райхенхалла и Берхтесгадена».

Кейтель по телефону сообщил о всех предложениях Гитлеру. В ночь на 14 февраля в 2.40 было получено согласие вождя. Фиктивными маневрами стал руководить сам Канарис. Вместе с майором Пруком, отвечавшим за всю Юго-Восточную Европу, он той же ночью поехал поездом в Мюнхен.

Вскоре Йодль, следивший за событиями в соседней стране, восторженно рапортовал: задуманное «сработало быстро и эффективно. В Австрии полагают, что Германия всерьез готовится к войне».

На самом деле офицеры австрийской разведки, хорошо знавшие коллег из абвера, лишь улыбались, глядя на пышный спектакль, что разыгрывался в Южной Германии.

Впрочем, это не помешало Канарису с восторгом расписывать проведенную операцию перед брига-денфюрером СС Бестом, также приехавшим в Мюнхен.

# # *

Тем временем другие участники «дела Фрича» активно действуют. В конце января Остер, Гизевиус и бывший обер-бургомистр Лейпцига Герделер едут в Ганновер, Мюнстер и Лейпциг, пытаясь подбить тамошних окружных командиров выступить против гестапо, но к ним не прйслушиваются.

Канарис осудил эти выходки. Для их успеха, считал он, не хватало многого: надежных воинских частей, дельных командиров, продуманного политического плана и, наконец, революционной ситуации.

Остеру же с Гизевиусом недоставало чувства реальности. Канарис называл их «вечными путчистами». В молодости он успел понять, что путчи обычно обречены на провал.

Конечно, он видел подоплеку «дела Бломберга». Видел, что Гитлер рвется к неограниченной власти. «Пожалуй, фюрер очень хорошо понимает душу народных масс и умеет ей завладеть, — рассуждал Канарис, — но он не сознает, что такое долг чести, присущий вермахту и его руководителям». Редко когда офицер столь резко отзывается о своем верховном главнокомандующем. Однако пока что Канарис верит, что и режим, и его руководитель еще могут перемениться к лучшему.

Более того, он не сомневается, что государство обязано иметь свою тайную полицию, то есть Канарис вовсе не хотел бы уничтожать гестапо. Ему пока нужно добиться одного — вытащить Фрича из «дерьма», обезопасить вермахт от интриг и одернуть гестаповцев, которые стали вести себя как чекисты. Для этого во главе гестапо надо поставить какого-нибудь законопослушного генерала.

Канарис тут же приказал распространить заявление Фрича. И сам адмирал постарался сообщить высшим чиновникам страны о том, как отвратительно обращались в гестапо с одним из их товарищей. 28 февраля начальники управления полиции Берлина и Потсдама публично клеймят действия гестапо.

Хайтц и его помощники снова пытаются доказать полную невиновность генерала. Им уже удалось опровергнуть некоторые утверждения Шмидта: у Фрича никогда не было удостоверения, описанного мошенником; он никогда не жил в районе Ферди-нандштрассе. Было несомненно, что свидетель спутал его с кем-то другим.

Человек, который в ноябре 1933 года попался на крючок мошеннику, мог занимать примерно такую же должность, как Фрич, либо мог носить сходную фамилию. Этого человека, несомненно, видели рядом со Шмидтом: например, в январе 1934 года в Лихтерфельде, когда он передавал мошеннику деньги.

1 марта следователи приезжают в зал ожидания на станцию Лихтерфельде и начинают расспрашивать официанток. Кто-то вспоминает, что раньше сюда часто захаживал пожилой офицер, обычно вместе с дамой; он живет поблизости — вроде бы на Фердинандштрассе.