Адмирал Канарис - "Железный" адмирал

Около часа дня самолет приземлился в Будапеште. Здесь, в отеле «Карлтон», Прука уже ждали сотрудники венгерской спецслужбы. «Я доложил полковнику Андорке о предстоящем вводе войск и сообщил официальные причины этого шага, которые конечно же не были восприняты всерьез», — вспоминал он. Он заметил, что венгры и впрямь не имели никакого представления о происходящем. Ведь Андорка получил от правительства инструкцию: требовать, чтобы Венгрии передали Закарпатскую Украину и Словакию.

По всей видимости, венгерские власти всерьез верили, что адмирал Канарис обладает огромным политическим влиянием на Гитлера. Когда в 17 часов Прук вернулся в Берлин, то застал своего шефа в таком же неведении. Начальник абвера сам отправился на разведку в министерство иностранных дел, а потом в рейхсканцелярию, чтобы понять, что затевает Гитлер.

К вечеру ему открылось все бесстыдство и лицемерие фюрера. Мановением руки он расправился с Закарпатской Украиной. Один благосклонный взмах — и для венгерских войск путь на Хуст был свободен. Независимое Словацкое государство он приберег, а украинцев-русинов выдал на растерзание мадьярским националистам. Волошин с горсткой милиционеров отчаянно сопротивлялся венгерским захватчикам, но уже через несколько часов гонведовцы заняли весь «Закарпатский Пьемонт» — территорию площадью 12 171 квадратный километр с населением 600 тысяч человек.

Украинские националисты были весьма разочарованы. Удручен и Канарис. Прук вспоминал: «Венгры повесили всех борцов за свободу. Как передают, казнено 3 тысячи человек».

Части вермахта перешли границу Чехословакии. Гитлер, ликуя, следовал за своей непобедимой армией. В Пражском Граде он возвестил о конце Чешского государства. Отныне чехи будут жить в протекторате Богемии и Моравии. Затем фюрер вызвал своего пресс-секретаря Отто Дитриха: «У вас есть новости о военных приготовлениях во Франции, Советском Союзе или мобилизации английского флота?» Дитрих ответил отрицательно. «Я знал! — воскликнул Гитлер. — Через две недели ни один человек не вспомнит об этом».

Казалось, ничто теперь не может остановить одержимого диктатора. Для него не существовало границ. Он не понимал никаких доводов. После капитуляции Гахи он бросился к своим секретаршам с воплем: «Дети, сегодня самый великий день в моей жизни! Я стану самым великим немцем за всю историю!»

Уже через неделю Гитлер бодро вскарабкался на борт броненосца «Германия», стоявшего у причала в Свинемюнде. На этот раз он требует вернуть Германии Мемель (Клайпеду), немецкий портовый город, расположенный на севере Восточной Пруссии. После войны город был занят Литвой. Теперь, не дожидаясь, пока Риббентроп переговорит в Берлине с литовцами, он приказал капитану корабля взять курс на Мемель, не задумываясь, что встретить его здесь могут не цветами, а орудийными залпами. Не салютом — снарядами...

И снова катастрофу предотвратила уступчивость литовской стороны, безропотно расставшейся с Клайпедой. Под овации ликующих толп «великий главнокомандующий» въехал в «освобожденный» город.

Этот момент стал решающим в судьбе еще одной соседней страны. Теперь германская военная машина приблизилась к ней вплотную. Настало время сразиться за обширные земли России.

Надо было лишь пройти Польшу. Но готова ли она пропустить армии вермахта?

«Я ВИДЕЛ БЕЗУМЦА...»

21 марта Гитлер приказывает Риббентропу еще раз повторить польскому послу Липскому предложения, которые тот недавно уже слышал. Более того, рейх гарантирует целостность Польского государства; германо-польский договор о ненападении продлевается на 25 лет; Германия и Польша совместно будут владеть территорией нынешней Советской Украины; Польша также на равных правах с Германией сможет контролировать положение дел в «независимом» Словацком государстве. От нее же требуется лишь разрешение на проведение по северным землям экстерриториальной дороги, которая соединит рейх с «вольным городом Данцигом».

На этот раз немецкие планы понравились Липскому. Он едет в Варшаву и советует министру принять их.

Однако Юзеф Бек был достаточно умен, чтобы не очень-то верить фюреру в его посулах, в частности, отыскать возможности сделать Польшу одной из великих европейских держав. Ей, считает он, действительно суждено играть центральную роль в Восточной Европе. Но пока Польша окружена двумя равно враждебными ей гигантами — нацистской Германией и СССР. Бека успокаивает лишь одно: фашисты и коммунисты, похоже, терпеть не могут друг друга, ничто не заставит их объединиться. Пока же враги разрознены, «еще Польска не згинела»!

Вступать же в союз с кем-то из них все равно что брататься с удавом: в объятиях такого союзника Польша непременно погибнет.