Адмирал Канарис

В своей работе Канарис всегда добивался большого успеха. Ему удалось за короткий период времени завоевать полное доверие своего начальника фон Крона. Постоянное непосредственное общение со многими испанцами из всех слоев населения породило в Канарисе глубокую симпатию к испанскому народу, которая сохранилась в нем в течение всей его жизни и в более поздние годы, выйдя за рамки личного, приобрела историческое значение. За время (примерно один год), которое Канарис провел на этот раз в Испании, он заложил основу для дружеских и доверительных отношений с некоторыми из людей, которые спустя 20 лет заняли в Испании ведущие посты в государстве и в вооруженных силах. Несмотря на свои успехи и обширные контакты с людьми, Канарис не был счастлив в Испании. Он жестоко страдал от чересчур жаркого лета и неприветливой зимы, от малярии, которую привез из Южной Америки. Но, пожалуй, еще больше угнетало молодого человека чувство, что ему следует быть на фронте, подальше от благополучной жизни «мадридского тыла». Фон Крон не хотел, чтобы Канарис уходил, но все же не стал препятствовать желанию своего младшего товарища и поддержал его просьбу о переводе на действительную службу. Берлин удовлетворил просьбу и Канарис отправился в Германию.

Опять чилийский паспорт должен был послужить ему прикрытием. Чтобы придать поездке убедительное обоснование, Рид Розас выдал себя за больного туберкулезом, который ищет в Швейцарии исцеления от своей болезни. Он был так изнурен малярией, что ему поверили. Один испанский священник, с которым Канарис подружился, сопровождал его в поездке которая должна была проходить через юг Франции и Северную Италию в Швейцарию. Сначала казалось, что все идет гладко. Испано-французскую и франко-итальянскую границы они прошли без препятствий. Но недалеко от швейцарской границы, на вокзале Домодоссола, оба спутника были арестованы. Конечно, деятельность Канариса не ускользнула от внимания шпионских служб союзников в Испании, и его маскировка под гражданина Чили была раскрыта. Лишь то обстоятельство, что его отъезд из Мадрида прошел внезапно и в полной секретности, явилось, очевидно, причиной того, что его не задержали уже при переходе на территорию Франции. Зато ведомства итальянской службы безопасности вовремя получили приметы фальшивого Рида Розаса.

Канарис сидел в итальянской тюрьме. Испанский священник, сопровождавший его, тоже находился под арестом. Допросы не прекращались. Снова и снова пытались чиновники итальянской разведслужбы неожиданными вопросами привести заключенных в замешательство. Канарис повторял свою версию, падре также не выдал свою тайну. Чтобы заставить всех поверить, что он болен туберкулезом, Канарис кусал себе губы, так что на них появлялась кровь, и харкал кровью в камере.

К счастью, разведслужба противника не знала, кем в действительности является заключенный; они лишь были убеждены в том, что он, очевидно, немецкий шпион. Дни заключения тянулись. Канарис упрекал себя в том, что был неосторожен и, возможно, втянул в беду испанского священника. Ему казалось, что его судьба решена. Смерть не пугала его; как моряк и офицер он часто смотрел ей в лицо. Но все его существо восставало против смерти на виселице, которая, похоже, ожидала агента иностранной разведки. Действительно, однажды в камеру вошел с широкой ухмылкой ключник, который принес ему миску с едой. Он смерил взглядом заключенного, потом сделал руками жест, как будто он одевает себе на шею петлю, показал затем пальцем на Канариса и сказал со злостью: «Dopodomani» (т. е. послезавтра) и потом хрипящим голосом, как будто он задушен: «Krik!»

На этот раз судьба быть повешенным прошла мимо Канариса. Известие об аресте вызвало у его друзей в Мадриде не только ужас, оно также мобилизовало их на деятельную помощь. Влиятельные связи были пущены в ход, итальянскому правительству дипломатическим и неофициальным путем было сообщено, что Рид Розас, что бы им ни казалось, был действительно тем, что было записано в его чилийском паспорте. Удалось ли этими аргументами убедить итальянскую контрразведку, осталось в тайне. Как бы там ни было, в Риме посчитали возможным сделать выводы из тех представлений о Канарисе, которые говорили в его пользу. Во всяком случае, никто больше не препятствовал, чтобы поездка в Швейцарию была продолжена. Канарис и сопровождающий его священник были доставлены на борт испанского грузового судна, которое направлялось из Генуи через Марсель в Картахену! Возможно, итальянские чиновники надеялись таким образом снять с себя неприятную обязанность, не изменив ничего в сущности, потому что в Марселе их французские коллеги, которых уже поставили в известность, взялись бы за дело, а в Париже мнения в пользу подозрительного чилийца не имели успеха.