Адмирал Канарис

Частые поездки в Испанию были для Канариса приятной обязанностью. Он любил страну и он любил испанцев. Когда мы говорим, что он любил Испанию, то из этого не следует делать вывод, что он особое внимание уделял испанскому пейзажу. Он никогда не проявлял особого интереса к красоте пейзажей, а также к архитектурным и градостроительным тонкостям, будь то в Испании или в какой-то другой стране. В городах, которые он посещал во время своих поездок в далекие страны, он редко видел что-то, кроме отелей, в которых останавливался. Кроме отелей, он посещал, самое большее, тот или иной собор или аптеку. Его особенно притягивали католические соборы. Случалось так, что он, так не любивший выходить из дома один, втихомолку уходил из своего отеля и отправлялся для размышлений и медитации в церковь. Так, однажды вечером его спутники, которые несколько часов не могли его нигде отыскать и уже беспокоились, не случилось ли что-нибудь с ним, обнаружили его под мрачными готическими сводами собора, едва освещенного свечами, горящими у алтаря. Он сидел совершенно один, погруженный в глубокие размышления. Аптеки Канарис искал, потому что в вопросах своего здоровья он был ярко выраженным ипохондриком и его карманы часто были переполнены всевозможными безобидными запатентованными лекарствами, которые он часто предлагал также своим спутникам.

Что Канарис любил в Испании — это «атмосфера», в прямом и переносном смысле, на Средиземном море. Он чувствовал себя дома среди людей Испании, звучание их голосов были ему приятно; и запахи рынков, небольших ресторанов, трактиров, узеньких переулков действовали на него благотворно и умиротворяюще. Он ценил испанскую кухню, и можно было не сомневаться, что на первом же обеде на испанской земле он закажет чесночный суп. Он особенно любил ездить на автомобиле по широкому плоскогорью Кастилии. Охотнее, чем в больших отелях, ночевал он в общественных домах отдыха.

Во время таких автомобильных поездок по Испании в беседе со спутниками юмор адмирала проявлялся в полном блеске. Его юмор большей частью был глубоко скрыт, так что до других (за исключением Пикенброка[11], который отличался большой сообразительностью) обычно лишь некоторое время спустя доходило, о чем, собственно, шла речь. Однако часто это был глубокий сарказм: например, проезжая мимо стада овец, заставлял своих спутников приветствовать каждую овцу, встречающуюся им, поднятием руки: «Никогда не знаешь, не скрывается ли под нею какой-нибудь высокий начальник».

Канарис оценивал шансы Франко в гражданской войне с самого начала как благоприятные. В противоположность другим наблюдателям он не давал себя обмануть затянутостью операций национал-социалистических вооруженных сил. Он, например, в противоположность Гитлеру, очень хорошо понимал, что Франко стремился захватить Мадрид при наименьших разрушениях и поэтому не спеша и вдумчиво готовился к нападению, ведь он намеревался в один прекрасный день остаться в столице страны в качестве главы правительства всей Испании. Исход гражданской войны подтвердил это мнение Канариса.

Десятая глава Борьба за мир

Гражданская война в Испании шла своим ходом. В мировой прессе были сторонники партий «лоялистов» и «националистов». В Лондоне заседал комитет по вопросам невмешательства и питал еще иллюзию, что посредством дипломатии если и не удастся решить злободневные проблемы, то можно все же предотвратить начало серьезных конфликтов. Кроме Испании, в 1937 г. не возникало серьезных внешнеполитических кризисов. Правда, для Канариса год начался с события, которое заставило его насторожиться и принесло ему беспокойные ночи, так как он не мог найти ему объяснения. Речь шла о ходатайстве Гейдриха, которое стало известным в то время по ряду публикаций. Это была просьба о том, что разведка должна дать ему в распоряжение рукописные документы времен германо-советского военного сотрудничества, особенно акты с подписями немецких генералов фон Зеекта и фон Гаммерстейна, советского маршала Тухачевского и других русских генералов, а также сотрудников, которые имели опыт в изготовлении близких к оригиналу подделок рукописных документов. Гейдрих сам разыскал по этому поводу Канариса и между ними произошел довольно резкий разговор, в ходе которого Канарис отклонил дерзкие требования начальника гестапо и объяснил ему, что тот обратился не по адресу. Гестапо должно само себе помогать в подобных делах.