Адмирал Колчак

Александр Колчак-младший проживает ныне в Париже, тщательно избегает журналистов – не дает ни одного интервью – и визитеров из России.

Софья Федоровна скончалась в преклонном возрасте – ей было восемьдесят – в 1956 году, похоронена на знаменитом русском кладбище в Сен-Женевьев де Буа, там же похоронен и Ростислав Колчак. Ростислав Александрович умер довольно рано, ему было лишь пятьдесят пять. В одной могиле с Софьей Федоровной и Ростиславом Александровичем лежит и Катенька Развозова.

Еще раз обращаю внимание на то, что вопреки всем журналистским и прочим вымыслам, Колчак-старший не был богат. Точнее, был просто беден. Вот список вещей, которые находились с ним в иркутской тюрьме, на языке тамошних надзирателей названный «Описью»: «Шуба (имеется в виду подбитая мехом шинель), шапка, подушечка, два носовых платка, две щетки, электрический фонарь, банка вазелина, один платок носовой, чемодан с мелкими вещами, расческа, машинка для стрижки волос, портсигар серебряный (тот самый, который Колчак положил на снег за несколько минут до расстрела), кольцо золотое, четыре куска мыла, именная печать, часы с футляром, бритва с футляром, кружка, чайная ложка, губка, помазок, мыльница, одеяло, чай, табак, дорожная бутылка, френч, полотенце, простыня, Георгиевский офицерский крест, зубная щетка, чайная серебряная ложка, банка консервов, банка сахара, кожаные перчатки, белье: три пары носков, две простыни, две рубахи, три носовых платка, платок черный, две пары кальсон, стаканчик для бритья, ножницы».

Опись была произведена седьмого февраля 1920 года – судя по всему, когда камера Колчака уже опустела.

А вот перечень имущества Колчака, оставшегося в вагоне, он красноречиво свидетельствует о том, что представляли собой «богатства» адмирала, его «латифундии», роскошные усадьбы, дворцы и счета в заграничных банках: «Морской штандарт, черное шелковое знамя (коммунистическое), английский флаг, три андреевских флага, полотенце с вышитой надписью, саше для вязания, ^[190]грелка для чайника, ермолка вышитая, флаг национальный, саше для платков, две вышитые бисером полоски, палитра с красками (тоже принадлежавшая Анне Васильевне), Святое Евангелие с собственной надписью, два кошелька вышитых, японский подсвечник деревянный лакированный, чайный сервиз деревянный лакированный из 16 предметов, серебряный кинжал, модель из кости куска хлеба с двумя мышами, четыре штуки вееров, гребенка дамская, маленький резной ножик слоновой кости, костяные бусы, брошь костяная, одна каменная коробка, один карандаш, связка кожаных пуговиц, блюдечко фарфоровое, солоница, бисерная ермолка, альбом для стихов, три штуки спиц с клубком (Анны Васильевны), грелка с салфеткой, японская шпилька головная, печать, кубики китайские, семь штук яиц пасхальных, стеклянная чашка, коробка с 7 орденами, открытки 228 штук, четыре штуки часов поломанных, одна часовая цепочка, три рюмки, два бокала, 27 серебряных монет, 21 медная монета, чехол для ручки, вышит бисером, пенсне, печать медная, звезда наградная, футляр для мундштука, мелочь (запонки, булавки и т. п.) в коробке, семь штук разных альбомов, выжженная коробка, коробочка, лакированная яйцом, деревянная коробка с рисунком большая, портрет неизвестной женщины, каталог автомобильный и картины, микроскон и физический прибор, 29 икон и одна лампадка, два портрета, седло, восемь картин разных».

Все эти предметы были изъяты из вагона Колчака, украшенного флагами иностранных государств, представители которых оказались продажными и перевезли имущество в иркутскую гостиницу «Модерн», в номера 37 и 47. У дверей номеров были поставлены часовые с винтовками. Винтовки грозно топорщились штыками.

Для разбора имущества Колчака была создана специальная комиссия, которая среди этих вещей, похоже, что-то усиленно искала. Скорее всего, искала документы.

В отдел народного образования города была передана личная библиотека Колчака – не пропадать же добру! Книги эти и сейчас находятся где-то в Иркутске.

Сергей Николаевич Тимирев, оставшись один, ни разу не бросил ни слова упрека Колчаку. Тимирев, кстати, оказался талантливым литератором и оставил очень теплые воспоминания об адмирале.

Из Владивостока он эмигрировал в Китай, в Шанхай, образовал там общество морских офицеров, прозванное «Кают-компанией», долгое время руководил этим обществом, много работал – плавал на судах Китайского коммерческого флота и нередко невесело шутил: «Я – единственный в мире адмирал, который командует обычным дырявым мусоровозом».

Умер он рано – в 57 лет, в конце июня 1932 года. Диагноз – рак горла. До самой смерти Сергей Николаевич радовался, что сын его Одя остался в России, что там он непременно будет полезен – в отличие от «потерявшей русское лицо эмиграции». Он сам очень хотел вернуться домой. Но свершиться этому не было дано.