Читаем Адмирал Колчак полностью

Крейсер вновь окутался пороховым дымом, отплюнулся огнем, но снаряды опять не причинили вреда колчаковскому полудивизиону: плюхались в воду вразброс, как мусор, выброшенный за борт.

– Еще раз в лужу пернул, – довольно констатировала команда «Сибирского стрелка». – Дуйте, братья-немаки, и далее по этой кривой дорожке.

А миноносцы продолжали вести прицельную стрельбу, они, не в пример «немакам», попадали куда надо – вдребезги разнесли поворотный механизм у одной из башен, и та заскрежетала железно, ржаво, дернулась пару раз и застыла с неподвижно задранными вверх стволами, смели с палубы пушку для стрельбы по аэропланам, один из снарядов угодил в боевую рубку, хотя вреда особого ей не причинил – просто прошил насквозь из одного конца в другой, как пустую картонную коробку из-под шляпы, и взорвался в воде.

На командный мостик «Сибирского стрелка» бесстрашно сунулся старший шифровальщик с телеграфного поста – он не боялся ни адмиралов, ни генералов, поскольку имел отношение к святая святых корабля, поэтому и вел себя так храбро:

– Ваше превосходительство! – гаркнул он с порога. – Перехват радиосвязи с корабля противника!

Колчак, не глядя, протянул руку к двери:

– Давайте!

Некоторое время он недоуменно морщил рот, двигал из стороны в сторону губами, стараясь вникнуть в текст, поспешно нанесенный химическим карандашом на бумагу, но то ли неприятельское сообщение было зашифровано слишком мудрено, то ли текст был излишне усложненный – понять Колчак ничего не смог и раздраженно вздернул голову:

– Что это?

– Радиограмма с неприятельского крейсера, ваше превосходительство!

– Почему не расшифрована?

– Это расшифровать нельзя.

– Как так?

– Неприятель в панике, радист у них обкакался. Вы чувствуете, каким духом тянет от этого листка бумаги, ваше превосходительство? – За такие бы слова, за амикошонство другому бы отвернули голову, а шифровальщику ничего, он этого не боится. – Плюс мы ему еще помехи устроили, немак и растерялся совсем. Так что вид у него бледный и коки потные.

Колчак усмехнулся.

– Ну что, пора кончать с бледным видом и-и… этими… – он помял пальцами воздух, – как вы сказали?

– Коки, ваше высокопревосходительство. – Шифровальщик повысил ранг Колчака на одну ступень, сделал «высокопревосходительством». А «высокопревосходительством» на флоте величали только вице-адмиралов и полных адмиралов, контр-адмиралов же, как и генерал-майоров, – лишь «превосходительствами».

– Ваше превосходительство, – не приняв лести, поправил шифровальщика Колчак.

– Многократно извиняюсь!

– Вот-вот, с потными коками тоже надо кончать. – Колчак снова усмехнулся, скомандовал: – Торпедные аппараты – «товсь!».

Огонь уже поедал неприятельский крейсер не только с носа, но и с кормы, был огонь пока мелкий, но очень цепкий – людям, боровшимся с ним, не удалось сбить пламя, оно старалось забраться внутрь, в чрево крейсера, вылетало оттуда, ошпаренное водой из брандспойта, и снова начинало искать щель, чтобы нырнуть внутрь.

– А еще пачкают эфир своими телеграммами, – недовольно проговорил Колчак, подвигал губами привычно, словно разжевав что-то твердое, лицо его от этого движения сделалось брезгливым, под глазами возникли темные глубокие круги, в следующий миг он решительно рубанул рукой воздух: – Пли!

Торпедный аппарат эсминца выплюнул длинную, окрашенную в цвет стали сигару, та недовольно шлепнулась в воду и, шипя, как живая, взбивая за собой пенную болтушку, двинулась к крейсеру.

На крейсере ее тотчас заметили матросы, закричали испуганно, гортанно, замахали руками, кто-то начал поспешно стрелять в нее из винтовки – бил метко, всаживал одну пулю за другой в корпус торпеды, рассчитывая ее остановить, но пули отскакивали от чугунной тверди как горох, ни одна из них не смогла помешать ходу страшной смертоносной чушки.

– А-а-а! – закричал несчастный стрелок и, отшвырнув винтовку в сторону, прыгнул в воду.

Шансов спастись у него не было: вода в эту пору в Балтике – каленая, человек может в ней продержаться максимум минуты три, дальше наступает паралич. В такой воде люди замерзают, обращаясь в лед, хрустят сахарно, как сосульки, человек пробует кричать, какие-то мгновения сопротивляться и камнем идет на дно.

– Напрасно он это сделал, – проследив за полетом немца в воду, пробормотал Колчак, – имел возможность вцепиться в какую-нибудь деревяшку, выплыть, а так уже не выплывает.

Торпеда со скрежетом вломилась в борт крейсера, разворотила несколько переборок, из стального нутра вымахнул огромный пузырь воздуха, на мгновение задержал бурчливую дымящуюся воду, проворно хлынувшую в темное теплое чрево, взорвался со снарядным грохотом. Крейсер дрогнул, просел в воде, заваливаясь на один бок, потом запоздало выпрямился, но набрал он ледяного балтийского дерьма столько, что удерживать равновесие смог очень недолго, завалился на другой бок, задрожал обреченно, предсмертно – корабли перед кончиной ведут себя как люди – и погрузился носом в воду по самые леера.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес