Адмирал Колчак. Диктатор поневоле

Последним вышел на площадь Студенческий батальон. Омские студенты и гимназисты-старшеклассники в нашитых на светло-серые шинели синих погонах маршировали с японскими винтовками. Их старательный, но неровный строй возглавлял поручик, который четко рубил шаг, держа под козырьком артиллерийской фуражки — адмирал глазам своим не поверил — левую руку. Да что он, спятил?! И только приглядевшись, понял, в чем дело, — правый рукав шинели был заправлен под ремень.

Колчак кивком подозвал адъютанта:

— Фамилию поручика!

Через несколько минут адъютант доложил:

— Поручик Иванов, господин адмирал.

«Иначе и быть не могло! — грустно усмехнулся Колчак. — Имя его ты веси, Господи!»

А ушлый капельмейстер, конечно же, не без умысла, дал знать своему оркестру — «Играем „Варяга“»! Любимая морская песня, переделанная под марш, адресовалась прежде всего адмиралу в защитной шинели. Альты и баритоны почти выговаривали своими лужеными глотками:

Наверх вы, товарищи, с Богом — «Ура!»
Последний парад наступает…

Колчак приложил ладонь к козырьку и благодарно повернулся в сторону сводного оркестра. Эти молитвенные для каждого русского моряка слова пели погребенные заживо в трюмах опрокинувшейся после взрыва «Марии» матросы.

Не думали, братцы, мы с вами вчера,
Что нынче умрем под волнами…

Барон А. Будберг заведовал в Сибирской армии службой снабжения. Трудно судить, как проявил он себя в роли интенданта, но он оказался прекрасным хроникером, тонким аналитиком. На страницах его дневника немало точных суждений. Вот и парад он сумел увидеть несколько иначе:

РУКОЮ ОЧЕВИДЦА: «Войск на парад вытащили много, говорили чуть ли не до 25–30 тысяч, но я предпочел бы видеть один настоящий полк старого порядка; среди разнообразных форм неприятно поражали чешские колпачки ударных полков, заменившие наши фуражки (уверяют, что колпачки легче шить).

Некоторые части одеты в английское обмундирование, доставленное генералом Ноксом, и в массе выглядят аккуратно и для неопытного глаза даже внушительно; остальные части одеты порядочными оборванцами. Самое скверное то, что все направлено на то, чтобы сколотить части по-внешнему, а на отдельных солдат не обращено должного внимания. Это всегда было скверно, ну а теперь это основание верного неуспеха, ибо теперь нужны не боевые квадраты из дрессированных единиц, а подготовленные к бою отдельные единицы…

Выведенные сегодня части готовы для строевых учений, для церемониала, ну, а для боя это только толпа не готовых совершенно людей со всеми ее недостатками. Нужно еще два-три месяца усиленной полевой работы со взводами и ротами, чтобы эти части были готовы для боя.

Я обошел все части сзади: все лучшее поставлено в головы колонн, а в середине и в хвостах стоят какие-то михрютки, одетые в только что выданную и плохо подогнанную одежду».

Увы, барон Будберг совершенно прав: в бой шли не полки, а толпы…

С фронтов приходили неутешительные вести. Колчак держал в руках честное донесение за подписью генерал Дитерихса:

«…Посетил фронт первой армии: части необычайно слабы числом, понеся в последних боях большие потери, а пополнения, вследствие краткого периода воспитания, не выдерживают и разбегаются.

Войска дерутся очень упорно и только после пяти-шести контратак в день устают, не имея смены, и уступают противнику. Настроение хорошее, но осилить противника окончательно нечем. Позиция в первой армии укреплена проволокой; тем не менее дальше завтрашнего дня части едва ли выдержат, так как противник обходит глубоко с севера…