Адмирал Колчак и суд истории

Прямо с вокзала Федотов отправился на линейный корабль «Георгий Победоносец», где от бывшего однокурсника узнал обстоятельства происшедших событий в Севастополе. Оказалось – с начала июня среди команд была развернута активная агитация против офицеров, причем их беспочвенно обвиняли в контрреволюционности. Свое недоверие матросы стали выражать командующему флотом вице-адмиралу А.В. Колчаку. На одном из митингов, собравшем около 15 тысяч человек, Колчака назвали крупным землевладельцем, преданным «помещичьим» интересам. Следующее обвинение превосходило первое – он намеренно ослабляет флот, отсылая с линии фронта корабли. На самом деле старый линкор «Три святителя» был списан как не имевший значения для активных боевых действий, а его команда отослана на корабли Одесской транспортной флотилии, правда, без согласования этого с Советами. Эскадренный миноносец «Жаркий» спустил свой вымпел, так как команда объявила недоверие своему командиру, обвиняя его в том, что он безрассудно подвергал опасности их жизни, участвуя в «ненужных и рискованных операциях» против вражеских кораблей и укреплений.

Присутствовавший на митинге Колчак стал резко говорить, что не владеет землей или иной собственностью и не имеет счетов в банках, а его движимое имущество состоит из нескольких чемоданов, вывезенных женою во время эвакуации из Либавы в 1914 г. Слова командующего произвели впечатление на матросов, и митинг рассеялся без продолжения.

В тот же вечер Колчак получил приглашение на встречу с вновь избранным Советом. Войдя в помещение, он услышал, что делегаты обсуждают вопрос о разоружении всех офицеров, а его присутствие открыто игнорируется председательствующим; в негодовании вице-адмирал ушел.

На следующий день с одного линейного корабля были разосланы радиограммы от имени Совета о разоружении всех офицеров и обыске их домов с целью изъятия оружия. Эти инструкции немедленно распространились матросами и были представлены на рассмотрение вице-адмиралу. Колчак собрал команду своего флагманского корабля и заявил, что приказ о разоружении считает личным оскорблением и отказывается далее командовать флотом, о чем он уже протелеграфировал Временному правительству. Текст его телеграммы был следующим: «Сегодня делегатское собрание постановило отобрать от всех офицеров оружие, что и приведено в исполнение судовыми и полковыми комитетами, такое же требование предъявлено и мне. Этим поступком наносится глубокое оскорбление мне и всему офицерскому составу, вносится рознь и разлад в вооруженную силу. Считаю, что моя дальнейшая деятельность в Черном море, равно как и деятельность начальника моего штаба, более не может быть полезна для блага отечества. Необходимо немедленное назначение нового командующего флотом и нового начальника штаба. 17 час. 30 мин. 6 июня 1917 г. Колчак»[361].

Затем он взял свою саблю – оружие, полученное за выдающуюся храбрость во время обороны Порт-Артура в Русско-японской войне[362], и кинул ее за борт со словами: «Раз не хотят, чтобы у нас было оружие, так пусть идет в море». Между тем прибыла делегация от Совета и представила решение о сдаче Колчаком командования флотом, на что тот ответил, что уже это сделал.

Керенский, получив телеграмму вице-адмирала, немедленно телеграфировал ЦИКу, решительно требуя прекратить нарушения дисциплины и возвратить оружие офицерам. Министр отозвал Колчака в Петроград для личного отчета о событиях перед правительством. Федотов позднее писал: «Колчаковская власть над матросами была непоправимо разрушена, остатки престижа, имевшиеся в начале революции – уничтожены, а его надежды, как и других офицеров, на революцию более дисциплинированную, мирную своей реализацией на Черноморском флоте, чем в других частях российского флота – развеяны»[363].

После недоразумений на вокзале американская миссия осмотрела несколько кораблей, а затем посетила пленарное заседание ЦИКа. Председатель комитета сказал: «Разрешите приветствовать вас от лица ЦИК, как представителей свободной страны и наших союзников. Позвольте заверить вас, что все собравшиеся здесь одухотворены одним желанием довести страну до Учредительного собрания. Смею заверить Вас, г-н адмирал, что если Вы попали к нам <…>, когда город переживает тревожное время, то эти моменты показывают любовь к родине, а не распад России. Позвольте заверить Вас, г-н адмирал, в этом и поблагодарить Вас за то, что Вы захотели увидеть физиономию народа, спросить обо всем у народа и просить не верить тем буржуазным газетам, которые защищают буржуазно-классовые интересы»[364].