Адмирал Колчак. Неизвестное об известном

И вот – лето 14-го года. Что же тогда произошло? Выстрел Гаврилы Принципа, смерть эрц-герцога Фердинанда, объявление войны Австро-Венгерской империей малюсенькой Сербии – всё это похоже на какой-то бездарный водевиль. На который российский император, к сожалению, повёлся – дальше началась «разборка» в стиле дворовой шпаны: Россия, в раже «защиты младшеньких», никому ничего не объявляет, но с ноля часов 17-го июля начинает довольно спешную мобилизацию «напоказ». А Австро-Венгрия резво сбегала за «большими мальчишками» и Россия получает от Германии сначала ультиматум о немедленном прекращении военных приготовлений, а затем – и объявление войны.

Почему? Потому что государь-император Николай Александрович со своими родственными связями по всем монаршим дворам Европы попал, грубо говоря, «как кур в ощип». В XIX веке микроскопические германские герцогства и курфюрстшества, традиционно поставлявшие российскому царствующему дому невест, наконец, объединились в единое государство и неожиданно осознали, что оно получилось очень большим, да ещё и в самом центре Европы. И даже после того, как выяснилось, что это никакая не Германия, а аж II Рейх, позиция, озвученная Бисмарком, о миролюбивой политике Рейха вообще и на востоке в частности, Николая Александровича успокоила до беспечности. И даже неоднократные, более чем прозрачные намёки кайзера Вильгельма II на то, что колониальный мир поделён несправедливо – доведшие, кстати, до отставки и самого Бисмарка – государя не встревожили – в конце концов, кайзер – его кузен! Да и колоний-то никаких у России отродясь не было. И намёки те скорее британцев с империей их касаются. Да, в «наследство» от батюшки Александра III Россия с 1890-го года была связана военным союзом с Францией. Но ведь он и заключён-то был исключительно для закрепления картины европейского мира, сложившейся после Крымской и Балканской кампаний. В 1907-ом году к союзу примкнула Великобритания, преобразовав его, таким образом, в Антанту. Да, именно из-за серьёзного усиления Германии и из опасений за судьбы своих колоний. Но вряд ли британский король Георг V втянет Россию в военную авантюру – ведь он мало того, что Николаю тоже кузен – они и выглядели-то с Георгом, как близнецы-братья! А членство России в Антанте, с которой Германии и делить-то нечего, в случае чего, и кайзера отрезвит. Отчего, собственно, и на германский ультиматум позже должного внимания не обратили…

Но события в Европе с 28-го по 30-е июля 14-го года дали, наконец, понять государь-императору, что кайзера уже вряд ли что-либо отрезвит.

31-го июля, менее, чем за сутки до объявления войны, в России была объявлена, наконец, всеобщая армейская мобилизация. А в два часа ночи 1-го августа государю были доставлены две телеграммы с информацией, полученной по дипломатическим каналам. Первая сообщала, что с наступлением дня Германская империя намерена объявить России войну. Во второй говорилось, что министр иностранных дел Великобритании Эдуард Грей заверил немецкого посла в Лондоне, что если Германия вступит в войну с Россией, но Франция немецкими войсками атакована не будет, то Великобритания обязуется соблюдать по отношению к конфликту нейтралитет. Вот такие вот «союзники» и вот такие вот «кузены»…

По свидетельству дежурных офицеров лейб-Гвардии Императорского Конвоя, император всю ночь растерянно бродил по залам резиденции с телеграммами в руках. Он не требовал никаких докладов, не давал никаких распоряжений и не просил связать его ни с Генеральным штабом, ни с Главвоенмором, ни со штабом Балтфлота, ни с частями приморских армий – он был в шоке.

Многие были в шоке. Многие. Но не флот.

Мобилизация, объявленная Генеральным штабом 17-го июля, была выполнена Балтфлотом скрупулёзно, последовательно и всерьёз. Флаг-капитан флота капитан первого ранга Колчак лично посетил все пункты базирования от Либавы до Гельсингфорса, подняв боеготовность флота до необходимого уровня. А в ночь с 29-го на 30-е июля, находясь в Ревеле, дал фон Эссену телеграмму, в которой почти в ультимативной форме потребовал разрешения вывести Минную дивизию в воды Финского залива для производства минных постановок. Фон Эссен понимал, что согласование этой операции с Главвоенмором ничего не даст – там на себя ответственности такой не возьмут, а будут докладывать всё выше, выше и выше. Во-первых, время будет упущено. А во-вторых, доклад неминуемо достигнет государя, единственной заботой которого все последние дни было лишний раз не нервировать кузена Вильгельма. А там – аль Господь милует, аль на авось пронесёт…

Понимая всё это, Командующий Балтийским флотом адмирал фон Эссен разрешение… дал! И Минная дивизия ушла в ночь.