Адмирал Колчак. «Преступление и наказание» Верховного правителя России

Действия Верховного правителя и Верховного Главнокомандующего адмирала Колчака в целом вписывались в рамки той политико-правовой компетенции, которая была утверждена законодательством российского Белого движения, выработанного на дореволюционной законодательной базе и претендующего на абсолютную законность в период Гражданской войны и необходимой для полной «победы над большевизмом».

Никакой другой законодательной базы, определявшей правомерность действий адмирала Колчака в 1918–1919 гг., не было и быть не могло (норм международного права применительно к гражданским войнам не существовало, советское законодательство отрицалось полностью).

Говорить о гуманизме или, напротив, об отсутствии такового в данном случае не приходится. В противном случае необходимо, например, утвердить статус «Столыпина-вешателя» на основании той репрессивной политики которую проводил премьер-министр и глава МВД в 1906–1907 гг. (не говоря уже о «Николае Кровавом»). Ведь положение и статус П. А. Столыпина и А. В. Колчака – в контексте «борьбы с революцией» – абсолютно идентичны. Разница только во времени.

Заканчивая тему понимания причин и последствий повстанческого движения, представителями «белой власти» уместно привести слова Верховного правителя адмирала Александра Васильевича Колчака, сказанные им на последнем допросе перед расстрелом (6 февраля 1920 г.): «Я недавно беседовал с одним из членов революционного комитета. Он меня спрашивал, известны ли мне зверства, которые проделывались отдельными частями. Я сказал, что в виде общего правила это мне неизвестно, но в отдельных случаях я допускаю. Далее он мне говорит: «Когда я в одну деревню пришел с повстанцами, я нашел несколько человек, у которых были отрезаны уши и носы вашими войсками». Я ответил: «Я наверное такого случая не знаю, но допускаю, что такой случай был возможен». Он продолжает: «Я на это реагировал так, что одному из пленных я отрубил ногу, привязал ее к нему веревкой и пустил его к вам в виде «око за око, зуб за зуб». На это я ему только мог сказать: «Следующий раз весьма возможно, что люди, увидав своего человека с отрубленной ногой, сожгут и вырежут деревню. Это обычно на войне и в борьбе так делается»[71].

Подобного рода оценка Гражданской войны вполне объективна и дает представление о нарастающей эскалации братоубийственного противостояния.

Примечательно, что в конце июля 1919 г., в условиях начавшегося отступления белых армий, резко обострилась проблема «стабильности тыла». В условиях, когда фронт постоянно требовал пополнений, а любое «восстание» в тылу требовало отвлечения и без того скудных сил и средств, Колчак утвердил довольно жесткий приказ (№ 167 от 27 июля 1919 г.). По сути, им вводилась уже военная диктатура на местах. Его текст достаточно красноречив и в комментариях не нуждается.

«Отход наших армий на Уральском фронте вызвал в тылу армии и во многих городах среди населения совершенно недопустимые и неприличные явления.

Большевистские агенты совместно с представителями противоправительственных партий и организаций усилили свою работу по созданию всевозможных ложных и тревожных слухов об армии и правительстве. Появились воззвания, где под старыми лозунгами выступили организации, уже испробовавшие свою работу над развалом России, приведшую к большевистской анархии и неслыханному позору.

Среди тех граждан, которые никогда ни о чем не думали, кроме наживы, забыв государственное бедствие, и утратили всякие представления о долге, совести и чести; в связи с указанной деятельностью создалась животная трусливая паника.

Появились отвратительные явления беженства здоровых, сильных физически людей, неспособных с оружием в руках отстаивать даже себя и свое достояние и уклоняющихся под разными предлогами от величайшего долга перед Родиной – военной службы.

Усиленно распространяются слухи о готовящихся выступлениях большевиков в разных городах.

Только трусы, негодяи и изменники могут говорить о какой-то катастрофе, и только в нравственно разложившемся обществе могут возникать такие явления трусости и низости.

Я буду вести борьбу с большевизмом на фронте и в тылу до полного уничтожения этого позора и верю, что армия той части, которая ведет борьбу на жизнь и смерть, сделает то же; я хочу верить, что среди граждан и населения Сибири есть сильные и твердые духом, которые помогут армии и мне довести до конца начатое дело, не смущаясь никакими неудачами и испытаниями, которых много предстоит еще на крестном пути освобождения и восстановления Родины и Государства Российского. Повелеваю всем военным и гражданским начальникам, особенно командующим военными округами и их помощникам, начальникам гарнизонов, комендантам, управляющим губерниями и уездами обратить внимание на активных деятелей, работающих по созданию и распространению ложных слухов и воззваний и применять к ним самые суровые меры до полевого суда и смертной казни, как за измену.

Я возлагаю ответственность за спокойствие и порядок на указанных выше лиц.