Адмирал Колчак, верховный правитель России

Если отвлечься от всего, что говорили о последнем императоре начиная с 1916 года, то надо сказать, что его всё же почитали в народе. Не то, что любили, а именно чтили как символ государственности. Колчак же, судя по некоторым данным, пользовался уважением на белой территории именно как личность. В одном письме, попавшем в военную цензуру, говорилось: «…Суди сам, при каких тяжёлых условиях приходится создавать новую Россию адмиралу Колчаку. Он, кажется, хороший человек, патриот, любит свою родину. К сожалению, ему приходится бороться с саранчой справа и слева».[1228]

Сочувственные отзывы поступали и из-за рубежа. «Видели ли Вы адмирала Колчака и какого Вы о нём мнения и его правлении? – спрашивал в частном письме один американец. – На расстоянии он нам кажется хорошим и, пожалуй, единственным человеком, вокруг которого могли бы собраться элементы, подающие надежды на спасение бедной, истекающей кровью России».[1229]

Как все мечтатели, Колчак любил уединение и одиночество – ещё со времён японской эмиграции. Гинс замечал, что он бывал недоволен, когда кто-то прерывал выпадавшие ему редкие часы уединённого чтения. Среди книг, читавшихся Адмиралом, он заметил издававшийся до революции «Исторический вестник». Старая Россия не выходила у него из головы.

В Омске Колчак не приобрёл новых друзей. Самыми близкими ему людьми здесь оставались адмирал Смирнов и Анна Васильевна. Но первый как-то не очень врос в омскую обстановку и держался больше близостью к Колчаку. Анну Васильевну же всюду сопровождал шепоток – она ведь не была законной супругой верховного правителя.

* * *

В отечественной исторической литературе распространилось утверждение, будто в июне 1919 года Колчак отклонил предложение регента Финляндии (временного главы государства) генерала К. Г. Маннергейма двинуть на Петроград 100-тысячное войско в обмен на полное признание её независимости.[1230] Именно так представлено это дело в дневнике Будберга,[1231] и оттуда, наверно, и пошла эта легенда. Но генерал и сам знал об этом только понаслышке. Между тем соответствующие документы давно опубликованы, и в их свете вся эта история выглядит иначе.

В мае Колчак получил от генерала Н. Н. Юденича некоторые материалы относительно организации Северо-Западного фронта и, в частности, о предполагавшемся походе финской армии на Петроград. До этого времени финская армия вела себя пассивно, и только в Карелии действовали небольшие финские отряды, называвшиеся добровольческими и явно преследовавшие цель присоединить к Финляндии этот край.

Ознакомившись с материалами, Колчак ответил: «Операция против Петрограда может иметь весьма важное стратегическое значение, отвлекая большевистские силы от сибирского фронта. Занятие столицы нанесло бы большевикам тяжкий моральный удар. Считаю необходимым, чтобы выполнение намеченной задачи происходило в полной уверенности, что она осуществляется по поручению и согласно указаниям Российского правительства. Уполномочиваю Вас принять главнокомандование всеми русскими силами Северо-Западного фронта». Относительно вторжения финских «добровольцев» в Карелию были проведены переговоры с французскими представителями, которые дали успокоительные заверения, и было решено пока не ставить этот вопрос, чтобы не осложнять отношений с Финляндией.[1232]

24 июня Колчак обратился с личным посланием к Маннергейму. Он, в частности, писал:

«Я исхожу из убеждения, что должно быть сделано всё возможное для достижения наиболее скорого сокрушения большевизма. Поэтому я хотел бы надеяться, что Вы побудите финляндское правительство принять участие в общем деле и перейти к решительным мерам для освобождения северной столицы России, начав активные военные операции в направлении Петрограда.

От имени русского правительства я хочу Вам заявить, что сейчас не время сомнениям и колебаниям, связанным с какими-либо политическими вопросами. Не допуская мысли о возможности в будущем каких-либо неразрешимых затруднений между освобождённой Россией и финляндской нацией, я прошу Вас, генерал, принять это моё обращение как знак неизменной памяти Русской армии о Вашем славном прошлом в её рядах и искреннего уважения России к национальной свободе финляндского народа».[1233]

В это же время делались попытки склонить западных союзников к поддержке плана похода финской армии на Петроград при непременном участии войск Юденича. Это удалось сделать лишь отчасти. 9 июля союзники довели до сведения Маннергейма о неимении с их стороны возражений против такой операции.

16 июля Маннергейм дал ответ на послание Колчака. Он писал: