Адмирал Колчак, верховный правитель России

В конце апреля адмирал Витгефт дал добро на выполнение плана, разработанного командиром «Амура» Ивановым. Замысел состоял в том, чтобы скрытно поставить мины на обычной трассе прохождения отряда блокирующих кораблей. Стали ждать подходящей погоды.

Утром 1 мая на море стоял небольшой туман. Он стлался низом, широкими полосами с промежутками. Иванов решил, что пора действовать. «Амур» вышел в море, имея на борту 50 мин. У выходного створа его ожидали шесть миноносцев. Впереди с тралом пошли «Сердитый» и «Скорый». На расстоянии двух миль от них следовали «Стройный» и «Смелый». За ними шёл «Амур», а замыкали колонну миноносцы без тралов – «Внимательный» и «Выносливый».

«Сердитый» и «Скорый», ушедшие довольно далеко, шли со скоростью пять-шесть узлов. Догонявшие их «Стройный» и «Смелый» по приказу Иванова развили скорость до десяти узлов, и трал у них порвался. Тогда командир «Амура» выслал их вперёд для разведки, а «Сердитому» и «Скорому» велел развить скорость до десяти узлов. Через несколько миль лопнул трал и у них, так что дальше пошли без тралов.

На расстоянии 10,5—11 миль от Золотой горы Иванов решил поставить минную банку. Артиллеристы с Лаотешаня видели в море густую полосу тумана, по одну сторону которой дежурила японская эскадра, а по другую «Амур» ставил мины. С вахтенного мостика минного транспорта были видны верхушки мачт японских судов. Японцы тоже, наверно, заметили мачты «Амура», но приняли его за своё судно.

Японская эскадра ушла. Когда «Амур» сделал своё дело, отправился в обратный путь и отряд русских кораблей. Причём едва не наскочили на хвост японской эскадры, но вовремя повернули в сторону, заметив дым последнего корабля. При входе в гавань увидели сигнал: «Адмирал изъявляет своё особенное удовольствие».

В рапорте на имя командующего эскадрой капитан 2-го ранга Иванов особо отмечал: «Сопровождавшие меня миноносцы своими согласными действиями, вниманием при маневрировании, точным и отчётливым исполнением моих сигналов в большой мере способствовали успеху порученного мне дела».[250]

С конца апреля японский флот начали преследовать неприятности. Началось с того, что 29 апреля наскочил на мину и взорвался один миноносец. Затем по той же причине пошло на дно посыльное судно. 1 мая крейсер «Кассуга» в тумане протаранил крейсер «Иоссино», который сразу же затонул.[251] 2 мая, в десятом часу утра, перед Артуром показались три японских броненосца: «Хацузе», «Шикишима» и «Яшима». Далеко на горизонте виднелись ещё дымы. В 10 часов на всех кораблях русской эскадры была молитва. Вскоре после неё со стороны моря донёсся раскат далёкого взрыва. Сигнальщики на кораблях закричали: «Японец подорвался!» Офицеры бросились на мостик, схватились за бинокли, но за дальностью расстояния ничего нельзя было разглядеть, разве только то, что строй японского отряда несколько нарушился. Прошло ещё полчаса, и воздух один за другим потрясли два взрыва. По судам русской эскадры прокатилось «ура». Теперь в бинокль ясно были видны силуэты только двух неприятельских броненосцев, третий исчез, на его месте можно было заметить лёгкое белое облако, постепенно расходившееся.

Позднее выяснилось, что броненосец «Хацузе» дважды подорвался на мине, причём после второго взрыва сразу же затонул. Подорвался и броненосец «Яшима», заспешивший ему на помощь. Потом со стороны моря послышался артиллерийский гул. Японцы, как видно, тоже вообразили, что их атакуют подводные лодки, и начали стрелять в воду.

Адмирал Витгефт поднял сигнал: «Миноносцам развести пары». Вслед за этим был поднят другой сигнал: «Флот извещается, что японский броненосец взорвался на мине». По эскадре, береговым батареям, порту вновь прокатилось «ура». В городе началось ликование. На бульвар вышел оркестр флотского экипажа. Публика потребовала гимн и выслушала «Боже, царя храни» с непокрытыми головами.

«Этот день, – вспоминал Тимирёв, – кажется, единственный за всё время осады, был днём неописуемого ликования, днём победы для Артура. Война порождает жестокость: никто не думал о погибших на японских судах, но все со злорадством торжествовали и праздновали день отмщения за „Петропавловск“, за Макарова».[252]

Пока миноносцы разводили пары, командир второго отряда Бубнов явился к Витгефту за инструкциями. «Идите к неприятелю, – сказал адмирал, – тревожьте повреждённый броненосец, но в атаку не ведите миноносцев – зря перестреляют». – «А большие суда?» – спросил Бубнов. «Они не пойдут», – ответил командующий.

Встретившись тут же с командиром первого отряда, Бубнов договорился, что второй отряд будет отвлекать японцев на себя, а первый попытается обойти броненосцы и прорваться в корейские шхеры. Тогда он сможет в течение суток действовать на путях сообщения противника, а затем вернётся в Порт-Артур.