Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память

Может показаться, что Главнокомандующий войсками Директории в какой-то степени лукавил. В самом деле, на первый взгляд непонятно, почему при рассмотрении кандидатур на пост военного министра адмиралу Колчаку было отдано предпочтение, скажем, перед генералом А.Ф.Матковским, который не только окончил Академию Генерального Штаба, но и был ее ординарным профессором, а во время Мировой войны занимал как строевые, так и штабные должности (он, кстати, некоторое время и исполнял должность управляющего военным министерством во Временном Сибирском Правительстве). Точно восстановить рассуждения и мотивировки Болдырева, разумеется, невозможно, но высказать некоторые соображения на этот счет мы вправе.

Заметим, что Всероссийское Правительство вообще неуютно чувствовало себя в Омске. Помимо большей «консервативности» омских политических кругов, налицо было еще одно обстоятельство: Директория представляла собою верховную власть, но какого-либо аппарата управления у нее, по существу, не было. Такой аппарат имелся у сибиряков, и ведомствам нового правительства предстояло быть созданными в основном на местной, сибирской базе. А военным министром (строго говоря, управляющим военным министерством) здесь был генерал Иванов-Ринов, одновременно занимавший должности Командующего Сибирскою армией и Атамана Сибирского казачьего войска.

Позиция молодых генералов и полковников, лихих добровольческих вожаков, вообще зачастую отличалась чрезмерной самостоятельностью: так, вступивший в исполнение обязанностей уссурийского Атамана Калмыков (созванный им чрезвычайный Войсковой Круг произвел есаула сразу в генералы) вообще не признал Директории, «не видя в настоящий момент твердых Государственных центров». (Семенов подчинился Директории «автоматически» – он в свое время признал Временное Сибирское Правительство, которое принимало участие в «конструировании» новой власти.) Не могла не внушать опасений и фигура Иванова-Ринова, о котором даже Серебренников, сам сибирский министр, отзывался впоследствии весьма осторожно: «События складывались так, что люди, подобные Иванову-Ринову, становились диктаторами дня, и военные круги Омска имели в настоящий момент куда более фактической власти, чем Директория и Сибирское Правительство, вместе взятые».

Голословным ли было это утверждение? Пожалуй, не очень, поскольку в дни памятного Омску ареста министров и убийства Новоселова именно Иванов-Ринов, в обход каких-либо формальностей, освободил инициатора арестов – полковника Волкова. Это должно было настораживать представителей «революционной демократии» и лояльного к ней Болдырева, – а при образовании военного министерства Всероссийского Правительства на базе министерства сибирского, Иванов-Ринов явно подавлял бы своим авторитетом остальных кандидатов (того же Матковского). Колчак был чужим в Омске, он не принимал участия в свержении здесь Советской власти, наконец, он был моряком… но у него было поистине всероссийского масштаба имя, перед которым такой кандидат, как Иванов-Ринов, казалось, неизбежно должен был стушеваться.

А чем мог руководствоваться в своем решении адмирал? Прежде всего, узнав о создании Директории, он отозвался о ней в общем доброжелательно: «… Насколько могу судить, эта власть является первой, имеющей все основания для утверждения и развития». «Акт об образовании» Всероссийского Правительства провозглашал первоочередные задачи, которых Колчак не мог не одобрить: «Борьба за освобождение России от советской власти»; «воссоединение отторгнутых, отпавших и разрозненных областей России»; «непризнание Брестского мира и всех прочих договоров международного характера, заключенных как от имени России, так и отдельных ее частей после февральской революции какой бы то ни было властью, кроме Российского Временного Правительства». Вполне разумными выглядели и цели, поставленные Директорией «в области военной»: «Воссоздание сильной, боеспособной, единой Российской армии, поставленной вне влияния политических партий»; «полное невмешательство военных властей в сферу гражданского управления, за исключением местностей, входящих в состав театра военных действий»; «установление крепкой военной дисциплины на началах законности и уважения к личности»; «недопустимость политических организаций военнослужащих и устранение армии от политики».