Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память

Учеба в Морском кадетском корпусе (в 1867–1891 годах он назывался Морским училищем, так что Колчак поступал еще в училище, а окончил уже корпус) захватила его, и недаром при выпуске гардемарин был удостоен упомянутой выше премии адмирала П.И.Рикорда (1776–1855), которая выдавалась «отличнейшему во всех отношениях воспитаннику». Сохранилось два словесных портрета Колчака, относящихся к этому периоду, и, несмотря на налет идеализации или по крайней мере на отблески того ореола, которым будет окружена трагическая фигура Верховного Правителя годы спустя, черты выдающегося человека очевидно проступают в юноше.

«В 1893 году гардемарин Колчак был назначен фельдфебелем младшей роты. Здесь я впервые с ним познакомился, будучи воспитанником младшей роты, – вспоминает адмирал М.И.Смирнов, ближайший сотрудник и друг Александра Васильевича и один из первых его биографов. – Колчак, молодой человек невысокого роста, сосредоточенным взглядом живых и выразительных глаз, глубоким грудным голосом, образностью прекрасной русской речи, серьезностью мыслей и поступков внушал нам, мальчикам, глубокое к себе уважение. Мы чувствовали в нем моральную силу, которой невозможно не повиноваться, чувствовали, что это тот человек, за которым надо беспрекословно следовать. Ни один офицер-воспитатель, ни один преподаватель корпуса не внушал нам такого чувства превосходства, как гардемарин Колчак. В нем был виден будущий вождь».

Другое описание является беллетризованным, хотя его автор, адмирал Д.В.Никитин, известный также по литературному (и нарочито-морскому) псевдониму «Фокагитов», утверждал, что оно восходит к рассказам сверстника Колчака:

«Кадет среднего роста, стройный худощавый брюнет с необычным, южным типом лица и орлиным носом поучает подошедшего к нему высокого и плотного кадета. Тот смотрит на своего ментора с упованием… Ментор этот, один из первых кадет по классу, был как бы постоянной справочной книгой для его менее преуспевающих товарищей. Если что-нибудь было непонятно в математической задаче, выход один: “Надо Колчака спросить”…

Моя конторка в нескольких шагах от Колчака. Я смотрю на него и думаю: “Где я видал раньше подобное лицо аскета с горбатым носом и горящими пламенем фанатизма глазами?” И вдруг вспомнил: это было на картинке, где был изображен Савонарола, произносящий одну из своих знаменитых речей».

Последнее сравнение, впрочем, может представлять собою литературную вольность, смешавшую два разных периода времени: известно, что прозвища «Савонарола» адмирал Колчак удостоился от своих подчиненных значительно позже, в 1916 году, и, поскольку такая «живучесть» шутливого определения (четверть века!) кажется маловероятной, допустимо предположить, что писатель Фокагитов принес достоверность в жертву беллетристическому эффекту. В годы же Мировой войны прозвище могло иметь основанием уже не портретное сходство (более или менее сомнительное) и не «пламя фанатизма», несколько странное и как будто преждевременное в глазах юноши-кадета, а черты гораздо более серьезные: суровую непреклонность в достижении цели, одухотворенность, влияние на окружающих и требование от них и себя самоотверженности до аскетизма, которые действительно роднили бывшего кадета, ставшего адмиралом, со знаменитым флорентийским религиозным деятелем XV века, казненным за антипапскую проповедь и призывы к возвращению римской Церкви к Апостольскому идеалу.