Адмирал Корнилов

Так произошёл первый в истории бой паровых кораблей.

Корнилов в донесении князю Меншикову об этом бое писал: «Капитаны, офицеры и команда парохода «Владимир» вели себя самым достойным образом. Капитан-лейтенант Бугаков распоряжался как на манёврах; действия артиллерии были и быстры, и метки, чему лучшим доказательством служат разрушения, ими произведённые на неприятельском судне».

Для Владимира Алексеевича победа «Владимира» имела особое значение. Во-первых, потому, что этот прекрасный во всех отношениях корабль был построен под его личным наблюдением и при его активном участии и в первом же бою продемонстрировал свои высокие тактико-технические качества. Во-вторых, что он не ошибся, предложив Меншикову назначить командиром «Владимира» капитан-лейтенанта Бутакова как наиболее достойного этой должности офицера.

Вклад вице-адмирала Корнилова в первую победу Черноморского флота в Крымской войне не остался незамеченным: император приказал переименовать «Перваз-Бахри» в «Корнилов».

Военный историк Е.В.Богданович писал: «За границею не верили победе «Владимира»; напротив, журналисты «привели» его в Константинополь и указывали на русскую реляцию об этом деле как на образец официальной лжи. Что касается стоявшей в Босфоре англо-французской эскадры, то вот в каком виде дошло до неё известие об этой русской морской победе: «Крейсирующею по анатолийскому берегу русскою морскою дивизией даже взято уже одно турецкое купеческое судно», — писал по поводу этого дела находившийся на французском адмиральском корабле официальный историограф предстоящей войны г. Базанкур…»

…Из письма В.А.Корнилова брату от 6 ноября 1853 года:

«Пишу тебе на пути в Севастополь с призом — египетским пароходом, который, однако, достался нам не даром. Бой продолжался более 3 часов, покуда не убили капитана. Нам он сделал мало вреда в отношении к корпусу парохода «Владимир», и если бы не потеря моего славного Железнова, который был мне и помощником и другом незаменимым, то я бы сожалел только о несчастных турках» [120].

Вот, любезный друг, пришлось начинать самому войну. Я только что оставил эскадру, с которой ходил пугать турок по румелийскому берегу, и, не найдя там никого, только что пересел на пароход, чтобы прибыть, не теряя времени, в Севастополь, как наткнулся на неприятеля, хотя и слабейшего, но который мог бы выключить из списков твоего единородного. Всё к лучшему, в списках состою, а между тем имею теперь полное понятие о сражении пароходов между собою, об особой тактике, которой они должны наблюдать, и о несовершенствах вооружения собственно наших пароходов. Уведомляю тебя о происшествии со мною в предупреждение всегдашних преувеличений.

Прошу передать прилагаемое письмо и портфель отцу покойного Железнова. Узнай об этом почтенном семействе и исполни за меня этот скорбный долг с надлежащею осторожностию…»

…Из письма В.А.Корнилова жене от 6 ноября 1853 года:

«Нам они вреда не сделали в отношении к пароходу, но одна сумасшедшая картечь убила наповал нашего достойного Железнова, так что взятие парохода, доставшегося с такого отчаянного боя, не принесло мне никакого удовольствия, а напротив, на всяком шагу напоминает, что флот наш лишился офицера, много, много ему обещавшего, а я помощника и друга, каких встречаем только раз в жизни. И надо же было выбрать его, когда убитых всего он да ещё матрос и раненых трое».