Адмирал Корнилов

(Приписки на полях: на 1–й странице: «Не выйдет ли гравюра с портретом Кукольника? прошу прислать». На 6–й странице: «Прощай. Поклон Петру, Нордекам — когда-то П.П. женится».)

4. 1836. Николаев. 20 октября.

«Благодарю любезного Фёдора Петровича за письмецо и книгу — да заодно и за присылку сюртука. Я завалил тебя поручениями — совестно, но кому же на белом свете и отдуваться, как не добрым людям. Основываясь на выше писанном, с сим посылаю новую комиссию, именно: выслать мне книжечку о имеемых в российском царстве заводах разных и фабриках разных, также с описаниями. Таковая книжечка, слышал я, продаётся за дешёвую цену при каком-то из министерств: внутренних дел или финансов. О высылке тебе суммы на предшествовавшие сему комиссии от меня писано в сельцо Ивановское. По письмам Феди, Брюллов возвращается в Италию, но, ветреник, не пишет: на время или совсем. Кукольнику желаю успеха; не пишу ему, потому что пустяки молоть — и его и себя жалко. Брату твоему Петру и книги в руки. Женитьба — дело доброе.

Моё здоровье плохо; того и смотрю, что не миновать Питера, а крепко не хочется подняться с моего красного вольтера. Нордекам по поцелую в лоб. Что-то Аркадий — отводит облако? Что-то ваши литературные вечера? Кто в чести? Что драматург Батурин? А горные выси спускаются в ваш земной круг; надеюсь, где мы сиживали с капитаном Колзаковым, там твёрдая матерь — земля, несмотря на присутствие самого Аполлона (Баумгартена).

Прощай — будь здоров. Пиши почаще…»

…Вице-адмирал М.П.Лазарев назначил в 1836 году Корнилова командиром корвета «Орест». За успешное командование Владимир Алексеевич был награждён орденом Святого Станислава 3-й степени. Не прошло и двух лет, как он получает назначение на должность командира фрегата «Флора», строившегося на николаевских верфях. «С этих пор, — утверждал его биограф — современник, — началась та беспрерывная и неутомимая деятельность Владимира Алексеевича, которая не прерывалась до самой его кончины» [46]. А другой свидетель тех событий заключил: «Долгая кампания в Средиземном море, примечательная блистательным эпизодом Наварина и последовавшей затем военной деятельностью, произвела несколько отличных офицеров, а соревнование, возбуждённое присутствием иностранных эскадр, и самолюбие, терзаемое при сравнении, породило в тех из них, которые были созданы или находились под влиянием способных начальников, желание вывести флот из пагубного, возмущавшего душу застоя».

Глава пятая

Заступив на должность начальника штаба Черноморского флота в 1832 году, Михаил Петрович Лазарев начал проверять корабли и базы и остался чрезвычайно недоволен их состоянием. К этому времени флот имел в своём составе 13 линейных кораблей, 12 фрегатов, 3 корвета, 7 вооружённых пароходов и ряд других более мелких парусных судов. Произведённый осмотр показал, что большинство линейных кораблей и фрегатов имели изрядно изношенные корпуса, гнилой и повреждённый рангоут, а их экипажи отличались низкой боевой подготовкой. В письме другу [47]Лазарев излил в полной мере своё возмущение тем, что корабли находятся в таком запущенном состоянии и почти не плавают; Севастополь как главная база флота недостаточно укреплён и защищён, на флоте большой некомплект личного состава, боевой подготовкой серьёзно никто не занимается. Во всём этом он гневно обличал командующего флотом А.С.Грейга [48], которому «всё наскучило, ко всему он сделался равнодушен и намерен запустить флот донельзя». В докладе же начальнику Главного морского штаба князю А.С.Меншикову Лазарев прямо указал, что в таком состоянии флот «не может решать поставленные перед ним задачи» [49].