Адмирал Л. М. Галлер

Несколькими днями позже Галлер, отпущенный в город из корпуса, узнает из рассказов родственников и из газет о чудовищных событиях 9 января, о сотнях убитых и тысячах раненых, обагривших своею кровью мостовые Петербурга. О забастовках, охвативших заводы и фабрики города. «Как бы не оказалась поколебленной извечная вера русского простолюдина в доброго царя-батюшку», — бурчит дядюшка Оскар. Но Лев Галлер наивно полагает, что происшедшее, при всем ужасе гибели безвинных, лишь следствие нераспорядительности и ошибок ответственных лиц, таких, как командующий Петербургским военным округом и гвардией великий князь Владимир Александрович. Конечно, в народ стрелять не следовало…

Прошло много лет, прежде чем Галлер понял: в те дни 1905 года действительно главное из происходящего, определявшее ход истории и тем самым и будущее России, казалось ему второстепенным. Гардемарины следили по карте за продвижением на Дальний Восток эскадры З. П. Рожественского, оставившей в начале октября прошлого года Либаву (Лиепаю). Здесь, думал тогда Галлер, решается судьба войны с Японией, судьба России. Победа позволит решить и другие проблемы, например, помочь бедным классам, а это избавит от народных волнений. Но вскоре и вера в предстоящую победу 2-й Тихоокеанской эскадры вдруг поколебалась: Галлер прочитал в газете «Новое время» статью, подписанную неким Прибоем. Почти сразу автор стал известен. Им оказался капитан 2 ранга Н. Л. Кладо, преподаватель Николаевской морской академии, располагавшейся на втором этаже здания Морского корпуса, в той его части, что выходит на Неву. Галлер не раз его видел. В статье было сказано, что на успех эскадры Рожественского есть лишь надежда, уверенности — нет! Этот номер «Нового времени» запретили читать гардемаринам — Кладо резко критиковал порядки в Морском министерстве, обвинял руководство флота в непродуманных и неправильных действиях! Кладо также утверждал, что эскадра адмирала Того в 1,8 раза сильнее Тихоокеанской эскадры. А ведь последней придется вступить в бой у чужих берегов с полным сил противником. На помощь Владивостокского отряда крейсеров надеяться не следует, а 1-я Тихоокеанская эскадра погибла в Порт-Артуре.

Правда, Галлера и его друзей-гардемарин смутил способ подсчета сил флотов противников: коэффициенты, которыми пользовался Кладо, вызывали сомнение. Но и без коэффициентов нельзя было не согласиться с утверждением о преимуществе японского флота перед эскадрой Рожественского. Кладо предлагал и способы устранения этого неравенства: усилить 2-ю Тихоокеанскую эскадру кораблями Балтийского флота — броненосцем «Слава» (но его еще предстояло достроить) и старыми броненосцами «Император Николай I» и «Император Александр II», тремя броненосцами береговой обороны. И, наконец, главное — послать к Рожественскому три новых броненосца Черноморского флота: «Князь Потемкин-Таврический», «Три святителя» и «Ростислав». Кроме того, направить по железной дороге во Владивосток малые подводные лодки и миноносцы…

Статью Н. Л. Кладо живо обсуждали не только гардемарины и офицеры флота. Имела она успех и в кругах петербургского общества, не очень, впрочем, разбиравшегося в сути дела. Царское правительство решило успокоить общество. К походу на Дальний Восток начала спешно готовиться эскадра контр-адмирала Н. И. Небогатова — 3-я Тихоокеанская эскадра, составленная из устаревших кораблей. Нетрудно было предвидеть, что она не только не окажет помощи Рожественскому, но и свяжет, ослабит его эскадру. По скорости и по дальности стрельбы артиллерии, по средствам защиты корабли Небогатова значительно уступали японским и не могли выдержать с ними бой. 3-я Тихоокеанская эскадра ушла, не дождавшись окончания строительства «Славы», вывести же броненосцы через Черноморские проливы царское правительство не решилось, опасаясь противодействия Лондона. А ведь лишь эти броненосцы и «Слава» могли реально усилить 3-ю Тихоокеанскую эскадру. После ухода эскадры Небогатова лейтенант Щеглов хмуро сказал гардемаринам: «Господа, думаю, что радостных вестей не будет…» Юношеский оптимизм Галлера, питавшийся привычными штампами о мощи флота российского, уходил, сменялся тревожным ожиданием. Удручали и невеселые рассказы преподавателей «портартурцев» лейтенанта А. И. Шейковского — бывшего штурмана крейсера «Новик» и лейтенанта Н. К. Подгурского, Георгиевского кавалера. Это были офицеры с интернированных кораблей и из числа отпущенных японцами из павшего Порт-Артура под честное слово не принимать участия в боевых действиях до конца войны.