Адмирал Нахимов

В батарейных палубах заканчивались последние приготовления. Канониры раскрепили пушки, оставив их только на боковых и задних талях. К орудиям поднесли банники, ганшпуги, прибойники, и пыжи. В ведра налили воду, у люков сложили запасные колеса и тали, предназначенные для замены поврежденных. В камбузе затушили огонь, на палубах приготовили баки с водой для питья, батарейные палубы полили водой и посыпали песком, чтобы не скользить по крови. Трюмные унтер-офицеры с плотниками спустились вниз, чтобы быть в готовности заделывать пробоины. На салинги поднялись мичмана для наблюдения за действиями артиллерийского огня.

В 7 часов 15 минут эскадра окончательно построилась в две колонны. Правую, наветренную возглавил Нахимов на «Императрице Марии». В кильватер «Марии» держал «Великий князь Константин», следом за ним неотступно «Чесма» и коневым фрегат «Кагул».

Левую подветренную колонну возглавлял Новосильский, держащий, по-прежнему, свой флаг на «Париже». Следом за ним шли «Три Святителя», «Ростислав» и «Кулевчи». Двигавшаяся ранее на зюйд-весттень-вест, эскадра затем изменила курс на зюйд-ост. По сигналу с «Марии» на кораблях отдали рифы у марселей и эскадра сразу начала набирать скорость.

– Каков ход? – поинтересовался Нахимов у вахтенного офицера мичмана Вальда.

Тот опрометью метнулся к лотовому унтер-офицеру:

– Шесть узлов, ваше превосходительство!

– Это хорошо-с, – буркнул Нахимов себе в усы.

В 8 часов утра Нахимов дал приказ по входу в бухту, быть готовыми встать на якорь со шпрингом. С кораблей отрепетовали о его приеме. Четверть часа спустя эскадра по сигналу Нахимова легла в дрейф и на воду спустили гребные суда. На воде шлюпки и барказы во время боя будут целее, чем на палубе, к тому же у них много своих дел: заводка шпринга, доставка донесений, спасение погибающих. В баркасы и полубаркасы сложили верпы с кабельтовыми для быстрой постановки на шпринг.

В 9 часов 30 минут все шлюпки были спущены, корабли снялись с дрейфа и продолжили движение прежним курсом. На фалах «Императрицы Марии» рассыпались новые флаги: «Приготовиться к бою и идти на Синопский рейд».

В 9 часов 45 минут команды пообедали. Ели наскоро, без обычных шуток и прибауток. Некоторые отказывались от обеда, говоря:

– Коль ядро в брюхо попадет, а оно пустым будет, то намного лучше, чем когда щами да кашей набито!

– Лучше тебе уже тогда не будет! – говорили их сотоварищи, ложки облизывая. – Эх, хорошо я сегодня две пайки уговорил! Что б еще кто отказался!

– Дураков более нету! – отвечали ему, сидевшие вокруг бака артельщики философски. – С чего енто ядру турецкому обязательно нам в брюхо лететь? Оно может и в голову, и в ногу, чего ж тогда лишать себя обеда сытного!

В 10 часов 30 минут на кораблях пробили тревогу. Каждое орудие зарядили двумя ядрами, чтобы первый залп был всесокрушающим. Кое-кто из строевых офицеров засомневался было, выдержат ли такой заряд стволы. Но артиллеристские офицеры заверили: выдержат!

К этому времени эскадра уже обогнула Синопский полуостров.

– Мы на траверзе мыса Боз-Тепе! – доложился Барановскому корабельный штурман, визировавший береговую линию в пелькомпас.

– Есть! – коротко отозвался командир «Мари» и поспешил к командующему.

– Павел Степанович, мы на траверзе Боз-Тепе!

– Хорошо! – кивнул головой Нахимов.

Корабли двигались медленно и в полном молчании. Лишь тихо посвистывал в такелаже ветер, да плескала за бортами волна. В этом безмолвном движении было некое священнодейство, ощущение высшей торжественности наступающей неотвратимости. И офицеры, и матросы целовали нательные кресты, творили молитвы. Каждый в эти минуты из них думал о чем-то своем, о самом для него дорогом. Каждый понимал, что с первым выстрелом его судьба более ему не подвластна. И как знать, доведется ли встретить следующее утро…

Судьба порой, будто, специально играет людьми, сводя их в схожих ситуациях снова и снова. Вот и сейчас при Синопе она вновь свела старых противников – вице-адмирала Павла Нахимова и вице-адмирала Османа-пашу. В 1827 году они уже сражались друг против друга при Наварине, правда, будучи еще далеко не в адмиральских должностях: Нахимов лейтенантом на линейном корабле «Азов», а Осман-паша – капитаном небольшого брига. И вот теперь, спустя более четверти века, им предстояло, по существу, переиграть старую партию. Каждый из них двоих прекрасно помнил Наварин, каждый из них двоих имел за плечами огромный опыт, каждый много лет готовился к этой битве. Как сложится все на этот раз? Этого пока не мог сказать никто…

Ветер по-прежнему был попутным, и все также моросил мелкий холодный дождь. В двенадцатом часу дня обе колонны русских кораблей, следуя движениям флагмана, легли на курс в центр Синопского рейда. На «Марии» подняли приказ: «Учитывая порывистый ветер, адмирал приказывает при постановке на шпринг вытравить цепи на 10 саженей больше, чем было указано накануне». Нахимов оставался самим собой и старался предусмотреть каждую мелочь.