Адмирал Нельсон

Итак, судьба Горацио Нельсона была решена. И вот однажды в частной школе в Норт-Уолшеме появился старый слуга Нельсонов. Он передал директору, что получено письмо, в котором дядя мальчика пишет, что готов принять Горацио к себе, и поэтому Нельсону следует немедленно отбыть в порт Чатем, что в устье реки Мидуэй, — там корабль Саклинга вскоре должен встать на якорь.

Стояла ранняя весна 1771 года, и Горацио Нельсону исполнилось всего лишь полных двенадцать лет.

Как вспоминал впоследствии Уильям Нельсон, расставание с братом было грустным для обоих. Мальчики плакали и долго стояли обнявшись. Эдмунд Нельсон проводил сына до Лондона, усадил Горацио в дилижанс, следующий в Чатем, и благословил на дорогу. Отныне ребенок был уже предоставлен сам себе.

В портовом Чатеме маленького Нельсона, разумеется, никто не ждал. Он долго бродил по порту, стесняясь спросить, где находится линейный корабль «Резонабль», пока окончательно не замерз. Наконец на несчастного ребенка обратил внимание один из проходивших мимо офицеров. Расспросив Нельсона, кто он, откуда и что делает здесь, офицер сказал, что хорошо знаком с его дядей, и повел к себе домой. Накормив и обогрев мальчишку, он затем отвел его на «Резонабль».

На корабле выяснилось, что капитан в отъезде и никто ничего не знает о приезде его племянника. Предоставленный и там самому себе, Нельсон целый день мерил шагами палубу, пока его не взял под свою опеку до возвращения капитана один из офицеров. Наконец капитан Саклинг прибыл и племянник-юнга был обустроен. Морская наука началась с изучения корабельного жаргона. Запомнить пришлось немало, ведь это был, по существу, свой язык, малопонятный сухопутным людям. И дело было даже не в морских терминах, а, казалось бы, в самых простых понятиях. Камбуз, к примеру, именовался не иначе как адский ящик, океан — рассолом, корабельный лекарь — костью, камень, чтобы драить палубу, — библией, а линейный корабль — боевой повозкой. Пришлось и «сбегать к боцману за якорными часами». Это была старая корабельная шутка, аналогичные ей существовали и в российском флоте, например: сгонять «поточить якорь» или «попить чай на клотике».

В те дни «Резонабль» готовился выступить под парусами в составе Атлантической эскадры, идущей отвоевывать для британской короны захваченные испанцами Фолклендские острова. Вообще-то, честно говоря, англичане имели на этот отдаленный южноатлантический архипелаг прав куда меньше, чем те же испанцы, но это никого в Лондоне не смущало. Архипелаг был нужен англичанам как морская база на пути в Южную Африку и в Индию. Для судов там был построен небольшой порт Эгмон. Испанцы посчитали это агрессией. В 1767 году на архипелаг был высажен десант, порт Эгмон захвачен, а англичане изгнаны. Губернатор Буэнос-Айреса (в чьем ведении оказались острова) получил указание решительно пресекать все попытки англичан вернуться на архипелаг. Лондон возмутился, но мадридские бурбоны немедленно получили поддержку из Парижа. Начались приготовления флотов, в Европе назревала новая война.

(Упорство Англии в отстаивании своих весьма сомнительных претензий на Фолклендский архипелаг продолжалось и до нашего времени. В 1982 году это привело к конфликту между Англией и Аргентиной, которая попыталась установить свое господство над архипелагом. В ходе начавшихся боевых действий решающую роль сыграли военно-морские флоты враждующих государств. Несмотря на большие потери в корабельном составе победа осталась за Англией, которая ныне и владеет Фолклендами.)

Непрочный мир 1763 года, казалось, висел на волоске. Первыми опомнились испанцы, посчитавшие, что Фолкленды не стоят большой драки. В конце концов за дело взялись дипломаты и конфликт между державами был предотвращен. С точки зрения политики фолклендский конфликт имел для Англии большое значение, так как впервые после Семилетней войны (1756–1763) явился демонстрацией военной мощи первой из морских держав мира.

Во второй половине XVIII века экономическая и морская мощь Англии была в зените. Промышленная революция и огромные колонии приносили прибыль и толкали на новые захваты. Сокрушив в XVI веке морскую мощь Испании, а в XVII — Голландии, к XVIII веку Англия оказалась лицом к лицу с первой континентальной европейской державой — Францией. Семилетняя война явилась первой пробой сил, так и не выявившей победителя. Теперь обеим державам нужен был лишь подходящий повод. На сей раз мир спасло благоразумие испанцев, которому как в Лондоне, так и в Париже были не слишком рады. А потому было очевидно, что рано или поздно, но столкновение двух могучих недругов все же обязательно произойдет.

Пока же поход британского флота в Южную Атлантику был отменен. Часть кораблей, и в том числе «Резонабль», сразу же была поставлена на консервацию. Без работы оказался и капитан Морис Саклинг, и его маленький племянник.