Адмирал Нимиц

В коммюнике главнокомандующего говорилось, что данные о потерях пока недоступны. Однако в коммюнике от 22-го февраля говорилось: «На 18:00 (6 часов вечера) 21 февраля наши потери оцениваются в 644 убитых, 4108 раненых и 560 пропавших без вести». Газетчики сразу же отметили, что это хуже, чем на Тарве. «Вашингтон пост» рекомендовала: «Дайте нашим парням отдохнуть — травите японцев газом». Эта идея была не нова для американских вооруженных сил. Еще при планировании операции на Иводзиме представлялось, что отравляющий газ был бы наиболее эффективным средством, чтобы выбить японцев из расщелин и пещер. Вполне возможно, что это было бы более милосердным, чем пули, напалм и огонь. Но ни президент Рузвельт, ни адмирал Нимиц не хотели нарушать Женевскую конвенцию, которая ставила вне закона использование газа в боевых действиях, несмотря на то что ни США, ни Япония конвенцию не подписали. Впоследствии Нимиц признавал, что его педантичность «стоила жизни многим хорошим морским пехотинцам».

Рано утром 25-го министр Форрестол, возвращаясь с Иво, прибыл кораблем в гавань Апра на Гуаме. Получив извещение о его прибытии, адмиралы Нимиц и Гувер, а также генерал Ларсен пришли его встречать. Нимиц привел министра на утреннее совещание в штабе главнокомандующего, где Форрестол поделился впечатлением о сражении за Иводзиму. Он присутствовал на операции, отправившись туда на «Эльдорадо» с Тернером, Смитом, Шмидтом и Гарри Хиллом, заместителем Тернера. Ожидалось, что Хилл будет замещать своего заболевшего шефа, но в день начала операции Тернер несколько оправился от болезни и принял от Блэнди командование бомбардировкой.

Форрестол описал, как самое мощное за время войны в Тихом океане наступление, которое, по ожиданиям, должно было привести к быстрому продвижению в глубь острова, остановилось практически на кромке воды. Крутые берега состояли из вулканического пепла, настолько мягкого, что за него было невозможно зацепиться. Кроме того, суда, с которых обычно производилась высадка, застревали в груде обломков, лежащих вдоль берега. Когда морские пехотинцы вскарабкивались на берег, они по колено тонули в пепле, но все же ползли вверх через террасы навстречу огню противника.

Утром 23-го Форрестол сообщил, что отправляется на остров с Холландом Смитом и несколькими офицерами, чтобы присутствовать на последней стадии боя за 550-футовую Сурибачи. Как только их лодка коснулась берега, им закричали: «Смотрите, флаг!» Взглянув вверх, Форрестол увидел в кратере вулкана прямоугольник с красными, белыми и синими полосами. Он повернулся к Смиту. «Холланд, — сказал он, — этот флаг над Суригао будет гордостью морской пехоты на пять столетий вперед». На следующий день, покидая Иво, он оставил послание: «Операция в хороших руках».

На Гуаме Форрестолу показали фотографию морских пехотинцев, поднимающих второй флаг на горе Сурибачи, более крупный, чем тот первый, который привлек внимание министра. Фотограф «Ассошиэйтед Пресс» сделал его, не осознавая, что застал захватывающий момент, достойный полотна художника. Когда на Гуаме были проявлены негативы, эта фотография привлекла всеобщее внимание. Главнокомандующий немедленно запросил имена морских пехотинцев, поднявших флаг, и названия городов, из которых они были призваны. «Ассошиэйтед пресс» отправила снимок в США, где он стал самой известной когда-либо сделанной фотографией и символом Победы для всех американцев.

Форрестол присутствовал на ленче с Нимицем, Ларсеном, Гувером, Макморрисом и Шерманом. Кто-то вспомнил, что накануне у Нимица было 60-летие. Поэтому ленч превратился в мероприятие в его честь. Был и другой повод для праздника, так как радио Токио сообщило, что американские авианосцы снова отошли от Японии, послав самолеты атаковать аэродромы в Токио. На следующий день Форрестол отправился обратно в США, останавливаясь в госпиталях на Тихом океане, чтобы побеседовать с ранеными.

Даже Шмидт оказался слишком оптимистичным относительно времени необходимого для взятия Иво. Через десять дней после первого штурма главнокомандующий так описывал ситуацию в своем журнале: «В течение 28 февраля — 1 марта вражеская артиллерия на Иводзиме взорвала склад боеприпасов 5-й мор. див. В течение десятого дня после начала операции продвижения но всему фронту не было, однако 3-й мор. див. смог захватить часть аэродрома № 3. Докладывают, что аэродром № 1 готов к приему истребителей, один самолет с авианосца уже приземлился на него».