Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал

– Ясно, – вздохнул старлей и, посмотрев в сторону могил, где хоронили жертв бандитов, последних уже закопали, сказал: – Уже потерпевшие подошли. Идем, хоронить будем.

Все уже было готово, да и старший сержант, что там командовал, нам знак подал. Пришли дед с бабушкой и Марина, ну и обе освобожденные мной женщины. Их уже вызывали ранее на поляну, они свои вещи опознавали среди барахла бандитов. Кстати, и велосипед был найден, вполне новый женский велосипед. Это последних жертв, матери с сыном, евреев вроде. Похороны прошли с некоторой печалью, кто хотел, взял слово, после чего закопали жертв, ну и поставили столб с именами павших. Кто погиб, узнали из документов, их бандиты тоже собирали. Сам старлей, машина уже их была загружена тем, что было отбито, все не влезло, так что погранцы отловили порожнюю машину, водитель не мог найти свою часть, и загрузили. У того бак тоже почти пуст был, пришлось поделиться двумя оставшимися канистрами. Шальский жадным не был, как и обещал, все отдал мне, даже велосипед и несколько патронных пачек для ТТ и моего ППШ, так что мне зачем жадничать? Правда, сами порожние канистры я попросил вернуть, штука нужная и дефицитная.

Погранцы, попрощавшись, уехали, ну и мы стали собираться, ночевать в этом мрачном лесу никто не хотел. Обе спасенные остались с нами, старлей, когда те попросились именно к нам, кажется, даже вздохнул с облегчением, так что легко согласился на это и, собравшись, уехал. Красноармейцы, что занимались похоронами, построившись в колонну, направились следом, им было велено идти на сборный пункт, там сейчас старший сержант-сапер командовал. После похорон спасенные с бабушкой направились в наш лагерь, Марина покатила велосипед, а мы с дедом, осмотрев лошадей, признав их годными, изучали возок и телегу. Столько транспортных средств, в принципе нам не нужно было, хотя телега пригодится. Освободим свои, а то перегруженные. Лайки крутились вокруг нас, им, наконец, разрешили покинуть лагерь, так что обнюхивали все. Когда мы запрягли лошадей, в возке, судя по сбруе, как раз две лошади ходили, то отвели трофеи в сторону. Вернуться по дороге к лагерю практически не представлялось возможным. Тут не только техника шла, но и появилось изрядное количество беженцев. Так что дед остался охранять трофеи, а я вернулся в лагерь. За час мы собрались, это не быстрое дело, и когда на дороге появился просвет, вклинились в движение. Добрались до деда и, снова влившись в колонну беженцев, покатили дальше, причем набрав побольше людей пассажирами. Отбирали те семьи, где были дети. Пустой от груза возок вез только беженцев. Им Марина управляла, я своей телегой, а трофейная деревенская двигалась на привязи за мной, в смысле повод лошади привязан, что в нее была запряжена. Кобылка молодая оказалась. Дед замыкал. Вся наша малышня была со мной, с дедом спасенные, бабушка с мамой, ну и Кирюха.

Техника, что успела тут пройти, разбила дорогу, лес, просохнуть нормально она не успела, но, к счастью, нигде не застряли и, выбравшись из леса, преодолели небольшую речушку вброд, мост был разрушен, и, проехав по единственной деревенской улочке полупустой деревни, покатили дальше.

Чуть позже я приметил вдали дым паровоза и на первом же перекрестке свернул. Не ошибся. Там была железнодорожная станция, проходная. Почти все беженцы, что с нами были, почти двадцать детей насчитать можно, остались тут, был шанс убраться из-под катка военной машины Германии не на своих двоих, а на попутном поезде, вот они и решили им воспользоваться. Обе спасенные также остались тут. Уже темнело, поэтому, оставив беженцев, они ждали поезд, который должен подойти с наступлением темноты, отъехали в сторону, где встали лагерем. В сторону это на пару километров, не хочу, чтобы до нас долетали осколки бомб, если станцию будут бомбить. Пока бабушка готовила ужин, вода у нас в канистрах запасена была, тут кроме станции источников не было, я освободил трофеи, деревенскую телегу и возок, и мы с дедом сделали вот что. Крепкого молодого коня, переделав сбруи, впрягли в мою телегу, а то Орешек слишком быстро уставал, тяжеловата для него моя груженая телега, а так полегче будет. Потом мы с дедом прокатились до станции, там было несколько палаток с красными крестами, и туда подъезжали машины с ранеными. Но не только машины, телег хватало. Найдя старшего этого эвакуационного пункта, мы с дедом изъявили желание передать оба транспортных средства на баланс этому медподразделению. Правда про справки я не забыл, и обрадованный военврач (с транспортными средствами была беда) легко нам их выдал, даже печати поставил. Кстати, у Шальского тоже своя печать была, он, когда мне документы выдавал, печати ставил. Эти документы я сохранил. На них военврач сделал приписки, что возок и телега поступили на службу в армию в такое-то подразделение. А мы, таким способом избавившись от откровенно ненужных транспортных средств, пешком уже в сгущающейся темноте вернулись к лагерю, в сопровождении лаек. Те с нами прогулялись. Как раз успели к ужину.