Адмирал Сенявин

Однажды, уже после отъезда из Севастополя, Мордвинов как-то, смеясь, рассказал Сенявину:

— Нынче был в Министерстве внутренних дел у Кочубея[61], появилась у него забота. С Черноморского флота пришла с почтой анонимная записка, где расписаны художества любезного маркиза. В открытую сказано, что Траверсе посылает в Херсон, Одессу и Севастополь боевые корабли с пшеницей для продажи. Когда же ему осмелились заметить, он ответил, что Черноморский флот для него одного и сотворен. Более того, автор плачется, что ежели этот человек будет командовать, то бедный флот скоро исчезнет.

— Ну и каково действие Кочубея?

— Не знает, с какой стороны подойти к государю, ведь Траверсе его любимчик…

Потом Мордвинов сказал, что Александр посчитал жалобу пасквилем на честного человека…

* * *

Русские моряки обосновались в Адриатике, видимо, прочно, и это давно вызывало нервозность в Париже. Эскадра Сенявина блокировала французские войска на побережье Далмации. На трудных дорогах через горные перевалы французов к тому же поджидали засады черногорцев.

Австрийского посла в Париже Меттерниха[62] срочно вызвал министр иностранных дел Франции. Талейран даже не пригласил посла сесть. Никогда престиж Австрии не падал так низко, как теперь, после поражения при Аустерлице.

— Император возмущен неисполнением Австрией важнейших статей Прессбургского мира. Далмация и Боко-ди-Которо до сих пор в руках русских. Его величество ожидает немедленных действий от брата Франца, чтобы удалить оттуда русские войска.

Краткая аудиенция закончилась. А в эти же дни французский посол Ларошфуко выговаривал Францу:

— Русские должны убраться из Которо без промедления, иначе его величество вынужден будет прибегнуть к крайним мерам.

Посол разговаривал тоном, недопустимым по дипломатическому этикету. Но Франц лишь краснел и отдувался. Еще свежо было воспоминание о том памятном рассвете в Аустерлице, когда он сам явился в палатку Наполеона и чуть не на коленях молил о мире…

— Кроме того, — жестко выговаривал Ларошфуко, — император требует немедленно закрыть все австрийские порты для русских судов и впредь не пускать их туда.

Австрия уступила без раздумий. Из Вены поскакали гонцы по все морские порты — император повелевает удалить все русские суда и не впускать их, применяя даже оружие.

В это самое время Сенявин отправил в крейсерство линейный корабль «Елену» и фрегат «Венус». Теперь которские торговые суда, плававшие с разрешения Сенявина под русским флагом, без опаски шли в Триест. Французские купцы в Венеции и Истрии всполошились — за две недели отряд капитана второго ранга Быченского захватил немало французских судов с ценными товарами на миллион талеров.

Когда он зашел в Триест, то узнал, что австрийский комендант города, генерал Цах, предупредил — все корабли под русским флагом должны сегодня же покинуть порт или их интернируют. Накануне вечером в порт пришли полсотни которских судов под русским флагом с товарами. Для них такой исход означал банкротство.

Быченский немедля сообщил обо всем Сенявину. Получив донесение, адмирал поднял флаг на «Селафаиле» и с тремя кораблями направился в Триест. Он приказал подойти вплотную к крепости:

— Отдавайте якорь в пистолетном выстреле от крепостных пушек.

Он знал, что Цах запретил военным кораблям подходить ближе чем на пушечный выстрел. К тому же выяснилось — австрийцы задержали которские суда и не отпускают их.

Не успели встать на якорь, как на борт поднялся офицер Цаха:

— В силу повеления императора, генерал просит вас отойти от крепости на пушечный выстрел, иначе, — пояснил офицер, — мы вынуждены будем открыть огонь.

Сенявин, улыбаясь, ответил коротко:

— Стреляйте! Я увижу, где ваши ядра упадут, и стану еще ближе.

Смущенный ответом, офицер поспешил уехать. Наступила ночь. Палубы кораблей осветились фонарями. Команды не спали. У заряженных пушек стояли канониры с зажженными фитилями, вокруг кораблей выставили дозорные шлюпки…

Утром Цах прислал своего адъютанта с письмом. Французы требуют удаления русской эскадры, иначе они грозят занять город войсками.

«Положение ваше затруднительно, — написал в ответ Сенявин, — а мое не оставляет мне ни малейшего повода колебаться в выборе. С долгом моим и с силою, какую вы здесь видите, несообразно допустить вас уничтожать флаг, за что ответственность моя слишком велика, ибо сие касается чести и должного уважения к моему Отечеству».

Ответ Цаха явно задерживался, а поздно ночью из Которо пришли тревожные вести: французы заняли соседний Дубровник, сосредоточивают войска и скрытно готовятся наступать на Которо.

Сенявин задумался. Задержись он в Триесте, и все может обернуться бедой.

На рассвете доложили о прибытии австрийских офицеров, посланных Цахом.

— Проси, — кивнул адъютанту Сенявин. Он принял их стоя, давая понять, что разговор будет короткий.

— Генерал еще раз просит вас, господин адмирал, покинуть порт ради дружбы наших августейших монархов, — передали парламентеры.