Адмирал Сенявин

Кутузов, конечно, догадывается, зачем пожаловал Лористон. И как всегда, не торопясь, уверенно и мудро ответил, что не имеет, мол, полномочий заключать мир или перемирие. А вообще-то о мире и думать не следует, пока французы не покинут Россию.

— Не мы, а Бонапарт, не объявляя войны, вторгся к нам, — чуть прищурившись, ответит Кутузов. — Взяв Москву, вы не окончили поход, и война только начинается. Ваш император скоро убедится в этом…

А в Далмации осенние дожди со снегом сделали непроходимыми дороги. Генерал Мармон укрыл свой войска за крепостными стенами Дубровника, сам ушел еще дальше от Сенявина, в порт Сплит. С моря корабли Сенявина надежно блокировали побережье, и французам оставалось только отсиживаться за крепостными стенами.

Наступала пора зимних штормов, но это не смутило Сенявина. Чтобы запереть Мармона в Далмации, следовало вернуть острова Корцуло и Брацо. Летом, при перемирии, адмирал убрал оттуда войска. Теперь обстоятельства изменились. В Далмации началось брожение славянского населения. Вновь черногорцы просили помощи в борьбе с оккупантами.

В конце ноября Сенявин с отрядом кораблей блокировал Корцуло. Темной дождливой ночью на острове высадился десант. Накануне комендант крепости полковник Орфенго самонадеянно донес Мармону, что проучит русских. С рассветом на крепость обрушился шквал огня. В полдень крепость выкинула белый флаг. Такая же участь постигла соседний остров Брацо. Наполеон пришел в ярость, узнав о падении островов. Коменданта Корцуло предали военному суду.

Для охраны островов Сенявин оставил отряд прикрытия, а остальные корабли ушли в Которо. По стечению обстоятельств — по причине ли штормовой погоды или наступающего Рождества — капитан первого ранга Гетцен увел отряд в защищенную бухту подле Корцуло. Для охраны рейда Брацо он оставил шестнадцатипушечный бриг «Александр» под командой лейтенанта Скаловского. На другой день Мармону донесли — корабли ушли от Брацо, остался один бриг.

«Наконец-то, — обрадовался Мармон, находившийся неподалеку, в Сплите, — мы утрем нос русскому адмиралу». Он вызвал капитана тартаны «Наполеон» и приказал ночью атаковать русский бриг у Брацо.

— У вас восемь мощных пушек, возьмите в придачу три канонерки и требаку. Это еще десяток пушек и около сотни фальконетов. У русских экипаж человек шестьдесят. Вы возьмите, — Мармон хотел действовать наверняка, — пятьсот солдат. Ваш залп вчетверо больше, чем у русских. Вначале атакуйте артиллерию, а потом берите их на абордаж. Мне нужен русский бриг с русскими офицерами сегодня после полуночи. — Мармон подошел к капитану. — В моем доме вечером состоится бал. Мы не будем расходиться, пока не получим известий о вашей победе. И помните, что русский бриг назван «Александр». Ваш «Наполеон» во что бы то ни стало должен выйти победителем. Мы порадуем нашего императора.

В порту спешно забегали люди. На суда грузили порох, припасы. Со всех сторон к пристани торопились колонны солдат и грузились на суда. Суматоха в гавани привлекла внимание рыбаков — далматинцев. Они спросили забегавших в кабачок матросов, в чем дело.

— Хо, хо, этой ночью кое-кому придется покормить рыбку у Брацо, — ответили весело матросы, — или погреметь кандалами на наших галерах.

…Еще засветло к Скаловскому вошел встревоженный мичман Мельников:

— Иван Семенович, с материка пришла рыбацкая гичка. Рыбаки толкуют, мол, сегодня в ночь против нас французы затевают диверсию.

Через минуту Скаловский внимательно слушал двух взволнованных рыбаков. Рассказав о приготовлениях в порту, они предложили:

— Господин капитан, мы будем стеречь всю ночь и, как только наполеонцы выйдут из бухты, зажжем костры. — Они указали на видневшийся через пролив обрывистый берег. — Сколь будет у них судов, столь и подожжем костров.

— Добро. — Скаловский пожал им руки и кивнул Мельникову: — Надобно этих молодцов отблагодарить, выдайте им дюжину бутылок лучшего вина из наших запасов.

Далматинцы наотрез отказались, тогда Скаловский приказал матросам погрузить корзину с вином в лодку к рыбакам. Когда рыбаки отчалили, командир собрал экипаж:

— Братцы, нынче француз решился испытать нас, так пускай попробует, почем фунт лиха. — Команда одобрительно загалдела, а Скаловский поднял руку. — Еще сказывают, что к нам идет Наполеон. Ежели я, не дай Бог, сложу голову, так вы уж не посрамите Отечества, бейтесь до конца!

Матросы разбежались готовить к бою пушки и ружья. Скаловский с Мельниковым обошли бриг и остановились на юте. Ветер стих. Луна еще не взошла. Из-за гор медленно наплывали тучи, закрывая небо плотной завесой.

— Неладно получается, — нахмурился Скаловский, — нам ветерок надобен. Отберите дюжину молодцов, покрепче, и спускайте барказ, — приказал он Мельникову. — Отойдите кабельтовых на пять к Сплиту. Дабы неприятеля нам не прозевать, дадите знать фонарем, как увидите. Сами быстро гребите под корму, барказ вздерните, но не заваливайте, может, для буксира понадобится. Видать, ветер стихнет вовсе.