Адмирал Сенявин

В это же время пришли вести с Апеннинского полуострова. Сорокин успешно высадил десант в шестьсот человек в Бриндизи. За две недели его отряд прошел маршем через весь полуостров, изгнал французов и в начале июня овладел Неаполем. Спустя недели две всех офицеров ошеломило сообщение Сорокина о неблагородном поведении английского адмирала Нельсона. Прибыв в Неаполь, он устроил кровавую расправу над местными якобинцами.

В первых числах августа Ушаков впервые встретился с Нельсоном. Эскадра неделю назад покинула Корфу и перешла в Палермо. Здесь ожидали подкрепления из Кронштадта — отряд вице-адмирала Карцова[47].

Ушаков принял Нельсона вежливо, но сдержанно. Тому причиной были настойчивые просьбы Нельсона отвратить действия русской эскадры от Ионических островов и направить ее куда-нибудь подальше, например в сторону Египта.

И теперь, когда Ушаков предложил свою помощь при взятии Мальты, Нельсон отклонил ее — не хотел, видимо, делить с кем-либо победные лавры. Разговора о жестоких расправах англичан в Неаполе не получилось — Нельсон попросту ушел от него.

Имея просьбу короля Фердинанда освободить Рим от французов, но предвидя осложнения, Ушаков заручился у короля доверенностью на поход. Но он не знал, что Нельсон за его спиной строит козни.

Едва русская эскадра появилась в Неаполе и начала готовить десант для похода на Рим, Нельсон тайно направил командора Траубриджа на север в порт Чивитавеккия. Оттуда англичане снеслись с французским генералом Гарнье в Риме. Гарнье, узнав о походе на Рим восьмисот русских матросов и солдат, предпочел подписать капитуляцию с англичанами. Нельсон гарантировал им свободный выход из Италии с оружием и награбленным добром. Англичане расщедрились и на своих судах перевезли французов на Корсику.

Узнав о вероломстве Нельсона, Ушаков отменил поход на Рим. Но его умолял не делать этого неаполитанский кардинал Руффо: «Ежели российские войска не будут продолжать марш свой к Риму… невозможно будет спасти Рим от грабежа и установить в оном добрый порядок…»

Российские солдаты и матросы под командой полковника Скипора и лейтенанта Балабина 30 сентября 1799 года вошли в Рим. Впервые римляне восторженно приветствовали иноземные войска.

— Виват московито! — неслось из распахнутых окон и балконов.

Через все Апеннины, от Бриндизи и Мессины до Неаполя, Рима, прошли русские моряки.

Кончалась осень, Мальта оставалась неприступной для англичан, и Нельсон наконец-то сам запросил помощи у Ушакова. Войска надо было собирать отовсюду.

— Пойдете, Дмитрий Николаевич, на Корфу, — сказал адмирал Сенявину, — возьмете наши батальоны на транспорта и доставите их в Мессину.

В середине декабря Сенявин вывел конвой транспортов с Корфу. Транспорта шли мористее и южнее, а «Святой Петр» крейсировал, прикрывая их сзади. Неожиданно с запада пошли один за другим шквалы, ветер усилился до ураганного, и через полсуток, ночью, «Петр» оказался снова у берегов Корфу. На траверзе острова Стромбуль главные паруса, марсели, разорвало на всех мачтах, по ветру полоскались лишь жалкие клочки. Корабль понесло к берегу, на камни. В вечерней мгле, мрачно чернея, обозначались высокие скалистые берега острова.

— Отдать правый якорь! — всматриваясь в кромешную тьму, приказал Сенявин. Прошло четверть часа, якорный канат натянулся втугую. Корабль на мгновение задержался, и снова, теперь уже с якорем, его поволокло на скалы. В вечерних сумерках на берегу замелькали фигурки людей. Их становилось все больше. Они бегали по берегу, размахивали руками, что-то выкрикивали, но из-за шума прибоя и свистящих порывов ветра их не было слышно. Это жители небольшого селения, видневшегося неподалеку в лощине, пришли на помощь морякам.

— Потравливать канат до жвака-галса! — донеслась команда на бак, где вовсю шуровали боцман и матросы. Все, кто находился на верхней палубе, с тревогой смотрели то на корму, откуда из кромешной тьмы все ближе неотвратимо надвигалась смертельная опасность, то на бак, где сновали, выбиваясь из сил, люди.

— Стоп травить канат! Отдать левый якорь! — раздался на баке уверенный голос командира.

Матросы на мгновение обернулись. Крепко держась за леер, рядом с ними в промокшей насквозь зюйдвестке стоял командир. Матросы невольно встрепенулись и снова бросились к шпилю. Второй якорь несколько задержал дрейф, но ветер усиливался, и оба якорных каната натянулись втугую. При свете фальшфейера Сенявин вдруг увидел, что корабль сдрейфовал настолько, что справа, на наветренной стороне, саженях в семидесяти, показался скалистый берег. На нем тут и там мелькали огоньки. «Видимо, недалеко селение, нас заметили». Несколько мгновений Сенявин всматривался в спасительные светляки. «А ведь эта скала нам поможет», — внезапно пришла мысль, и он бегом направился на ют. Продвигаясь по палубе, он ловил на себе настороженно-вопросительные и в то же время ободряющие взгляды матросов. Задача боцману на этот раз предстояла не из легких.