Адмирал Сенявин

Клокачев вызвал командиров и объявил, что зимняя стоянка эскадры определена в этой, Южной бухте.

— Диспозицию на якорные места получите на днях, после промера глубин… И сразу, господа капитаны, начинайте обустраивать со служителями берега для довольствия всем кораблям и проживания экипажей зимой.

Корабли по одному переходили на новые места, свозили на берег экипажи, матросы рубили дикий кустарник, расчищали площадки от камней, ставили палатки. На берегу не было ни дорог, ни тропинок. Все необходимое доставлялось на шлюпках, которые были нарасхват.

В самый разгар работ прибыл нарочный от Потемкина. Клокачева отзывали в Херсон. Там на верфях спешно строили первые мощные корабли для Черноморского флота.

Клокачев уходил после обеда на галиоте в Инкерман, а оттуда должен был ехать в Херсон. За себя он оставлял Мекензи.

— С первой оказией донесешь светлейшему князю о моем убытии, — сказал он Мекензи.

Тот согласно кивнул, а когда галиот отвалил от борта, пошел досыпать в каюту…

К стоявшему в раздумье у борта Сенявину подошел боцман:

— Дозвольте, ваше благородие.

— Да, да, конечно, Силыч, — живо ответил Сенявин.

Между ними с первых дней установились те отношения, которые, несмотря на большую разницу в положении и возрасте — боцман раза в два старше лейтенанта, — можно было вполне назвать дружескими.

— Вчерась допоздна, ваше благородие, я с матросами бухточки обшаривал. Для обустройства выискивал деревы подходящие, может, еще чего…

— Ну, ну, не тяни, пожалуй, — нетерпеливо перебил Сенявин.

Боцман хмыкнул в усы и продолжал:

— Забрались мы в бухточку, — он показал рукой на запад, — развалины там, каменья добротные, отесанные с давних времен. А поблизости, на берегу, четыре пребольшие лодки недостроенные. Так и шпангоуты и баргоут стянут исправно. Токмо не обшиты досьями…

— А чьи они? — быстро спросил Сенявин.

Боцман пожал плечами:

— Стало быть, ничьи, ваше благородие. Бросовые…

Сенявин обрадовался. Корабельных шлюпок не хватало, а тут…

Он вскинул голову. На стеньге трепетал брейд — вымпел командующего эскадрой. Естественно, он теперь флаг-офицер командующего.

— Господин мичман, — обратился он к вахтенному офицеру, — поднимите сигнал: «Кораблям выслать шлюпки к борту флагмана». — Сенявин подмигнул боцману: — Приготовь, Силыч, все порожние бочки да закупорь их понадежнее.

Спустя полтора часа к берегу Херсонесской бухты пристала целая флотилия из дюжины шлюпок. Стоявшие на берегу добротные еще корпуса лодок сооружались, видимо, балаклавскими рыбаками, но почему-то были брошены. Их тут же спустили на воду, привязали уже в темноте пустые бочки по бортам, отбуксировали в бухту, где стояли корабли, и выволокли на берег. С рассветом корабельные плотники начали обшивать лодки тесом, а когда, проспавшись, Мекензи появился на палубе, он не поверил глазам. По корме на берегу стояли четыре громадных бота. Уставший после бессонницы, но счастливо улыбающийся флаг-офицер пояснил, откуда привалила такая благодать.

Теперь все работы пошли веселей. На карбазах возили камень, глину, тес. Каждый корабль сооружал для себя кухни, бани. Недалеко от входа в бухту выбрали место для пристани. Напротив нее Мекензи первым делом начал строить каменный дом для себя, рядом часовню, а чуть поодаль кузницу. Первый камень в эти здания заложили 3 июня 1783 года. Так рождался славный город Черноморья — Севастополь.

Вскоре напротив стоянок кораблей появились казармы для экипажей, домики для офицеров. Все это строилось по-малороссийски, на манер мазанок, крытых камышом.

Как вскоре заметил Сенявин, его адмирал предпочитал показную сторону в любом деле. Через месяц в Севастополь приехал Потемкин. Он похвалил Мекензи за расторопность. А уезжая, князь подарил Мекензи в Инкермане хутор на склоне горы с большим наделом земли и чудесного леса. Узнав об этом, Лызлов удивился:

— За какие такие заслуги светлейший жалует старика?

— Сам в толк не возьму, — ответил Сенявин, — Федор наш смышлен в другом. Нынче успел и дачу себе спроворить по дешевке поблизости, у какого-то грека. Матросиков туда наряжает — известь жечь, кирпич делать, сено косить. Видимо, светлейший о сем не ведает…

И в самом деле, все заботы по строительству порта и города Мекензи постепенно переложил на Сенявина.

Неделями без отдыха метался флаг-офицер по бухточкам и берегам. Договорился с командирами полков — на стройки стали высылать солдат в помощь матросам. Съездил в Балаклаву, подрядил тамошних мастеровых-каменщиков. Не хватало материалов — Сенявин приказал брать камень в Херсонесской бухте. Доставляли на тех же самых карбазах, которые здесь отыскали полгода назад. Мекензи обычно отмалчивался от просьб своего флаг-офицера — доложить начальству о нехватке леса, камня, и тогда Сенявин сам обратился в Адмиралтейство.