Адмирал Ушаков

Ушаков промолчал. О личности императора Александра у него сложилось собственное твердое мнение. Александр ему не нравился. От его поступков отдавало лицемерием. Как правителю великой империи, ему недоставало дальновидности, масштабности. Да что там масштабности! Ему недоставало простого чутья, и он часто принимал кривду за правду, в руководстве армией и флотом опирался совсем не на тех людей, на которых следовало бы опираться. Ценность военачальников определялась не по их истинным деловым качествам, а в большинстве случаев по признакам броскости, эффектности натуры. А поскольку внешним лоском больше блистали принятые на русскую службу иностранцы, то им и отдавалось предпочтение. В армии таким предпочтением пользовался, например, генерал Беннигсен, ганноверский ландскнехт. Он там был сейчас главным. В то же время выдающийся русский генерал Кутузов был фактически отстранен от военных дел.

Во флоте положение сложилось не лучше. Способные, имеющие боевой опыт адмиралы теснятся на задворках, власть над флотом отдана чинам весьма и весьма сомнительных дарований.

- Если вы от государя, то, наверное, заехали ко мне с важными новостями, - сказал Ушаков гостю, так и не высказав своего отношения к императору.

- О да, новостей много, - оживился Чичагов. - Но сначала я хотел бы что-нибудь услышать от вас. Как поживаете?

Ушаков налил ему чаю и только после этого ответил:

- Моя жизнь известная. Жду. Бумаг на руках еще не имею.

- Указ Адмиралтейства уже готов, скоро получите. Кстати, в вашу честь готовится торжественный обед.

- Увольте, Павел Васильевич, - смутился Ушаков. - Сами изволите знать, к торжествам я не привычный. Ничего не устраивайте. А бумаги приму, как только прикажете.

- Ну хорошо, хорошо, - не стал настаивать Чичагов, - потом увидим, как быть.

Чай пили с малиновым вареньем, еще осенью привезенным из Алексеевки, имения Ушакова. Очень хорошее было варенье. Душистое. Во всяком случае, гостю оно понравилось, и он ел его с большим удовольствием.

- Есть ли что-нибудь от Сенявина? - возобновил разговор Ушаков.

- Сенявин в Архипелаге, - отвечал Чичагов. - Хочет запереть турок в Дарданеллах, но еще неизвестно, что из этого выйдет. Англичане отказали ему в поддержке.

Ушаков покачал головой. Тактика англичан была ему знакома: требовать услуг от союзников и в то же время уклоняться от выполнения собственных союзнических обязательств. Когда-то они пытались водить за нос его, Ушакова, а теперь, конечно, будут стараться делать то же самое и с Сенявиным.

Чичагов, кончив пить чай, отодвинул от себя пустую чашку.

- Есть вещи более тревожные, чем те, которые идут от Сенявина, сказал он. - Барон Беннигсен потерпел поражение в сражении при Фридланде, и государь вынужден ехать на Неман.

- Искать мира с Наполеоном?

- А вы разве против мира? - быстро посмотрел на собеседника товарищ министра.

Ушаков ответил не сразу:

- Мир - такое слово, против которого осмелятся выступить разве что сумасшедшие. Но я не смогу стать сторонником плохого мира.

- Его величество не сомневается, что мир будет честным, равным. Сейчас, когда идет война с Портой, Наполеон нужен нам как друг, а не как противник.

- А Англия?

- Англичане сами смогут о себе позаботиться.

Ушаков с сомнением покачал головой:

- На месте государя я не стал бы доверять Наполеону.

- Почему? - живо возразил Чичагов. - У нас будут обоюдные мирные обязательства.

- А будут ли сии обязательства равными?

- Я лично не сомневаюсь, если мир с Наполеоном будет подписан, то это будет мир равных сторон.

Ушаков снова покачал головой, но спорить больше не стал. После чая они поговорили еще немного, но уже не затрагивая политики - так, о пустяках разных, - затем Чичагов простился и уехал.

9

Официальные проводы Ушакова со службы проходили в здании Адмиралтейств-коллегии. Ушаков явился туда в назначенный час при всех орденах. На парадной лестнице его встретил член коллегии адмирал фон Дезин - поздоровался за руку и тотчас повел в зал, на собрание.

Много всякого видывал на своем веку Ушаков, не терялся ни при каких случаях, а тут как-то оробел, засмущался. Не ожидал, что соберется столько народу. Пришли не только офицеры, но и гражданские чины. Молодые и старые. И все смотрели на него. Разглядывали с откровенным любопытством. Шушукались.

- Говорили, старый, а он совсем не старый, мог бы еще послужить.

- Мог бы, да не захотел.

- А орденов, орденов-то сколько!.. - Это уже шептались в другом месте. - Заслуженный человек.

- Знамо, заслуженный.

- То, что на самом низу, с лучами - это какой орден? Первый раз такой вижу.

- Орден Святого Иоанна Иерусалимского.

- А тот, что рядом?

- Святого Януария - знак Неаполитанского королевства.

Фон Дезин подвел Ушакова к накрытому сукном столу, стоявшему против мест для публики, усадил на стул рядом с собой. Вскоре к ним присоединились вице-адмирал Карцов, контр-адмирал Сарычев, правитель канцелярии Игнатьев и еще каких-то два чиновника, которых Ушаков видел впервые. Места за столом хватило всем, два стула даже свободными остались.