Адмирал Ушаков. Письма, записки

Из сего объяснения ясно видно: все, что было при крепостях, взяли они, а у нас ничего нет, и они же недовольны. Напоследок касательное о деньгах в Занте и Кефалонии, сколько взято нами из доходов островских, принадлежащих тогда французам. Оные разделены: половина осталась в казне у нас, и столько же отдано и принял Кадыр-бей. В острове Корфу, сколько таковых же из доходов французам надлежавших было денег, во время атаки доставляли их на нашу эскадру. И как турки ни в каких работах нам не помогали, все батареи, сколько их было, в самое жестокое, худое, дождливое и грязное время все работы производили наши одни служители, великим числом находясь при оных и при содержании батарей беспрерывно, всякий день переделывали и починивали станки, леса доставали весьма в отдаленных местах, рубили и переносили их на себе. Словом сказать, служители наши замучены были в беспрерывных работах, а турки только зрителями [были], ни один из них ни за топор, ни за кирку, ни за лопату не принялись. Служители мои все были ободраны, обувь и платье — все, так сказать, на них исчезло, на эти деньги купил я им капоты и обувь и тем сохранил их в здоровье, и они чрез то удержали батареи. Не низкость ли начальников турецких вступаться и злословить таковыми неприличностями! Кто взял Корфу, кроме меня?! Я честь им только делал и делаю для сохранения и утверждения дружбы.

Я с моим кораблем, не говоря о прочих, при взятье острова Видо подошел ко оному в близость вплоть к самому берегу и стал фертоинг против двух самых важных батарей, имеющих в печках множество приготовленных каленых ядер, на малый картечный выстрел от оных, и с помощью моих же нескольких фрегатов, около меня ставших, оные сбил, защитил фрегат их, который один только и был близко батарей, не успев лечь фертоинг, обратился кормою к батареям. Прочие корабли мои и фрегаты сбили и другие батареи. Турецкие корабли и фрегаты все были позади нас и не близко к острову. Ежели они стреляли на остров, то чрез нас, и два ядра в бок моего корабля посадили с противной стороны острова. Все я описал в реляции инаково для чести Блистательной Порты, для сохранения и утверждения более и более между нами дружбы.

Ежели капитан-паша или другой турецкий начальник таким образом возьмут боем подобную крепость Корфу, чтобы они с нее не взяли, не только по крайней нужде без интереса, ежели бы и интересовались, и тогда ничего я бы им не сказал, кроме похвалял бы их дела и более еще имел бы с ними дружбу. Но вместо этих денег, которые я употребил на покупку людям капотов и обуви, в острове Корфу на берегу близко деревни Апотамо, у пристани Соленых Озер были два превеликие бунта соли, покрытые черепицею, и одна магазейна, насыпанная полная. Турки расположились около их, сделали торг по приказанию начальников и все их распродали, и я оставил им все это на их волю, взамену вышеозначенных денег. Сия продажа соли более стоит, нежели те деньги, сколько ко мне доставлено. Словом, я не интересовался нигде ни одной полушкою и не имею надобности.

Всемилостивейший государь мой император и его султанское величество снабдили меня достаточно на малые мои издержки. Я не живу роскошно, потому и не имею ни в чем нужды с моей стороны, и из того отделяю на расходы бедных и к приветствию разных людей, которые помогают нам усердием своим в военных делах. Не имею этой низкости, как злословит на меня разговорами своими капитан-паша, потворствуя, можно сказать, человеку, действительно по справедливости долженствующему быть наказану наижесточайше. Я, оказав достаточную услугу Блистательной Порте Оттоманской, за низкость почитаю что-либо подобное писать ко оправданию, но пишу сие ко обличению дерзкости и худого поведения Патрон-бея. Прошу ваше высокопревосходительство обо всем оном объясниться кому следует при Блистательной Порте Оттоманской. Какие с островов или в призах, и сколько где мною получено денег, и на какие издержки употреблено оных, обо всем оном рапортовано от меня государю императору, что я о приходе и расходе оных имею шнурованную книгу, и полный отчет дам во всех моих делах Государственной Адмиралтейств-коллегии.

В заключение всего вышеозначенного прошу ваше превосходительство кому следует при Блистательной Порте объявить и то, что при всех действиях и при взятье всех островов кораблей русских имел я вдвое противу их, а все трофеи разделил с ними пополам. Не довольно ли этого для их уважения, ежели они и того не чувствуют, кто бы мог думать после этого о злословиях капитана-паши противу меня, столь усердствующего в их пользу для сохранения и утверждения дружбы, существующей между нациями.

В прочем с наивсегдашним моим почтением и совершенною преданностью имею честь быть

Федор Ушаков

ПИСЬМО Ф. Ф. УШАКОВА В. С. ТОМАРЕ О НЕЗАКОННОМ ТРЕБОВАНИИ ТУРЕЦКОГО ПОДДАННОГО НИКОЛО КИРЬЯКО О ПЕРЕДАЧЕ ЕМУ СУДНА «ЭКСПЕДИЦИОН»

2 февраля 1800 г.,