Адмирал Ушаков. Том 3

унесли с собою. Тогда, сделав отбой, возвратился на батареи. Но 4

человека матроз в жару своего воображения, и думая, что неприятель уже

совсем побежден, на плечах неприятелей ворвались в крепость; неприятель

ворота запер, но взять храбрых не могли до тех пор, покуда все не

получили по нескольку ран, тогда их взяли и отправили в госпиталь. К чести

генерала Монье можно сказать, что сей славный воин ежедневно сам

наведывался о пленных и все прилагал старания о их излечении; трое

выздоровело и разменены, четвертый же из лутчих марсовых матроз моего брика

Ижиков защищался до тех пор, покуда не получил 8 ран, тогда был взят и

на третий день помер.

21-го. Неприятель делал вылазку, но высланными от меня охотниками,

несколько русских и турок, вспомощестъуемые и лагоцовыми и инсуржен-

тами, прогнаны в крепость.

28-го. В ночи неприятель сделал вылазку и с потерею 6-ти человек,

оставленных на месте, прогнан в крепость. Бомбардировка по крепости как

от нас, так и со стороны Мессера почти ежедневная.

29-го. Пополудни неприятель сделал вылазку и по обыкновению

прогнан в крепость.

Сентября 1-го. Неприятель делал довольно сильную вылазку, но с

уроном был прогнан:

4-го. Делана вылазка, и по привычке [неприятель] был прогнан в

крепость.

5-го. Сего числа турецкий чауш явился ко мне и привел с собою до

80-ти человек турок, объявя, что никак не может служить под командою

Мессера, а мои приказания в точности выполнять будет. По сему случаю

я рапортовал графу Войновичу и получил предписание включить их на

порцию и иметь в моей команде. Граф Войнович, соображая, что

неприятель по местному положению может делать на мою сторону сильные

вылазки, на присоединение сих более был согласен и потому, что сии охотно

подчиняли себя моему начальству.

18-го. Неприятель сделал большую вылазку под командою храброго,

об одной руке, коменданта, оной укорял генерала Монье, что он трусит

горсти русских и турок, я или умру или возьму батареи, и первое его

желание сбылось; он шел на наши батареи храбро, но картечные выстрелы

его войска остановили на возвышении перед батареями. Турецкий чауш

Ибрагим просил моего позволения с охотниками [из] турок атаковать

саблями и пистолетами; турки спустились под косогор и, не будучи замечены

неприятелем, вмиг взобрались на возвышение и атаковали саблями, в сие

время как по сигналу замолчали пушки с обеих сторон, неприятеля

опрокинули; Ибрагим схватил коменданта, но возвратившиеся солдаты отбили

своего коменданта, турки еще атаковали, и Ибрагим вторично схватил

коменданта, но, видя, что живого взять не может, заколол его кинжалом.

В сие время Ибрагим получил рану и упал, турки к нему подоспели,

многих перерубили, но французы унесли тело коменданта. При сем неприятель

потерял до 30 человек убитыми, турок убито 3 и 9 ранено. Высланный от

меня сикурс подоспел уже к окончанию. Раненые турки, лежа на земле,

защищались саблями.

24-го. Неприятельская вылазка прогнана.

28-го. То же и тем же окончилось.

На 29-е. В бурную ночь неприятель сделал сильную вылазку и

бросился на батарею «Константин», которую и взял, команда и офицер оной

присоединились ко мне в мариинскую, неприятель атаковал оную: пять раз

врывался в амбразуры и столько же раз опрокинут. Тогда генерал Лагоц,

защищая батарею «Св. Николая», прислал ко мне на помощь до трехсот

инсуржентов, тогда я, сделав сам вылазку, опрокинул, и по всей линии

неприятель отступил поспешно. Неприятель приступал с усилием на

батарею «Николай», которую защищал достойный сотрудник и друг мой Лагоц,

и в ту пору, когда я опрокидывал неприятеля, ружейная пуля нанесла

незабвенному Лагоцу смертельную рану, который на третий день и помер.

Тело его отвезено в Лорету и там предано земле с почестию и слезами;

я простился с прахом его в шанце и тут же отер памяти его последнюю

слезу. По рассвете найдено неприятельских трупоз более 70. На крепости

к моей стороне подняли белый флаг и просили меня позволить собрать

убитых, что и было им позволено, а пополудни принялись бросать бомбы.

После сей вылазки более на мою сторону вылазок не было, а обыкновенные

перестрелки с передовыми постами.

Октября 3-го. Сего числа прибыли австрийские вспомогательные войска

и расположились за нашими батареями и редутом до 8000 человек под

командою фельдмаршал-лейтенанта Фрелиха. На вид войска славные, а

каковы на деле — увидим.

9-го Получил от графа Войновича повеление, чтобы, оставя на

батареях констапеля Деянова с морскими канонерами и передав начальству

генерала Фрелиха всю мою команду, как русских, так и турок перевести на

сторону Мессера, а самому мне отправиться в Сенигаллию и принять под

мое начальство флотилию.

10-го. Выполнив повеленное, приехал в Сенигаллию. Не могу

изобразить того приятнейшего сна, которым насладился, ибо во все сие

заботливое время не имел лутчего ложа, как платсформы, постель — плащ,

подушка — пушечное колесо и весьма роскошное — пук соломы.

12-го. С флотилиею поутру подошел к Анконской гавани. Последний

фрегат наш по причине бурливых погод отправился в Триест, а граф Вой-

нович перебрался на берег и позади наших батарей в небольшом селении