Адмирал

– Уроды крылатые, – зло буркнул себе под нос молчаливый полковник, впервые с момента взлета открывший рот. Этого седого мужика, габаритами походившего на Геринга, с круглым, словно луна, лицом, во время посадки на дозаправку запихнули в самолет в нагрузку, как, впрочем, и еще четверых. В принципе, борт был предоставлен лично Колесникову, но отказывать на просьбу обратившегося к нему генерал-майора люфтваффе он не стал. В конце концов, можно понять мужика – зашивается, с трудом затыкая все дыры. Самолетов изначально недостаточно, а тут еще то потери, то незапланированные рейсы. Так что пусть их, тем более, если что, поболтать будет с кем, решил тогда адмирал и согласился.

– Это вы про кого? – отозвался подполковник-танкист, невысокий, но крепкий, жилистый.

– Про наших, не про британцев же. Они воюют, им положено нападать, никаких обид. А эти взяли – и свалили. Если сейчас кто-нибудь…

Что кто-нибудь, где-нибудь и как-нибудь уже началось, стало ясно буквально через секунду, когда пилот буквально швырнул самолет вправо. И почто сразу же его затрясло, вроде и несильно, но как-то… зло, иначе и не скажешь. Выглянув в иллюминатор, Колесников обнаружил в крыле две цепочки аккуратных дырок и понял, что британцы провели их, как котят. Пока два самолета отвлекали внимание эскорта, остальные атаковали охраняемую им штабную машину. А еще он понял, что это, похоже, все, конец его приключению.

Страха почему-то не было, а вот интерес к происходящему неожиданно присутствовал. Пока остальные бледнели, потели и вообще вели себя, как и положено нормальным людям, оказавшимся в центре мясорубки и неспособным предпринять что-либо осмысленное, Колесников, устроившись поудобнее, принялся наблюдать воздушный цирк. А посмотреть, кстати, было на что.

Пилоты «Кондора» отчаянно крутились, заставляя тяжелую машину выделывать совсем не положенные ей по статусу кульбиты. Британские летчики, в свою очередь, раз за разом заходили на цель, поливая ее огнем пулеметов. Однако самолет продолжал держаться, и крылья, на некоторых участках напоминающие изодранную кошкой скатерть, отваливаться пока не спешили. Сзади отчаянно огрызался из пулемета бортстрелок, не столько чтобы попасть, сколько пытаясь заставить истребители не приближаться и стрелять издали, а значит, менее точно. Надо сказать, у него получалось, хотя повреждения нарастали, а один раз пули, хлестнув по фюзеляжу, зацепили и тех, кто паниковал в салоне. Остро запахло кровью. Но главное, мечущийся и закладывающий глубокие виражи самолет медленно, но неуклонно терял высоту.

Потом кто-то из англичан сумел зацепить правый крайний двигатель «Кондора». Тот, к счастью, не загорелся, но моментально заглох, и Колесников, хоть и не пилотировал самолет, сразу почувствовал, что управлять им стало тяжелее. Британцы это тоже почувствовали, их атаки стали яростнее, и закономерно, что через пару минут им удалось поразить второй двигатель на этом же крыле. Тот сразу же вспыхнул, брызги кипящего масла окатили крыло, а некоторые долетели и до фюзеляжа, забрызгав иллюминатор. Колесников на миг даже отшатнулся, но быстро сообразил, что пожара не будет. Летчики успели перекрыть подачу топлива, а начавшее было разгораться пламя тут же сбило встречным напором воздуха, однако ситуация продолжала оставаться аховой.

Лишившись половины двигателей, самолет уже неспособен был маневрировать. Более того, он и в воздухе нормально держаться тоже не мог, все быстрее теряя высоту. Двигатели бешено выли, однако мощности все равно не хватало. Сейчас недавно могучая и красивая машина превратилась не более чем в легкую мишень, и британские пулеметы тут же прошлись по ней еще раз. В фюзеляже сразу же появилось множество дырок, кто-то заорал, а одна из пуль больно клюнула Колесникова в предплечье, однако эта атака внезапно оказалась последней. Колесников понял из-за чего почти сразу – вернулись немецкие истребители, и теперь в воздухе творилось черт-те что. А «Кондор» продолжал снижаться, и в воздухе все отчетливее пахло дымом.

Окончательно потеряв способность держаться в воздухе после отказа третьего двигателя, не выдержавшего перегрузки, самолет встретился с землей минут через пять. Пилоты боролись за жизнь до конца и, в конечном итоге, сделали многое. Они направили самолет прямо в мелководную речушку, и, воспользовавшись тем, что перед ними оказалось почти четверть километра прямого участка, смогли приводниться. Самолет опустившимся против всех правил хвостом распорол зеркальную гладь, и это смягчило удар. В результате, когда он с шумом плюхнулся, скорость была уже невелика. Промчавшись по реке, Кондор вылетел на песчаную косу, да там и замер. Языки пламени пока еще лениво, но все более уверенно лизали обшивку.