Адмиральский кортик

- Э, Дмитрий Арсентьевич, признаться, такого от вас не ожидал, - с укоризной проговорил он, когда я закончил.

- Чего "такого"? - не понял я.

- Такого мальчишества, даже, извините, дилетантства! "Кажется, наверное, не похоже..." Да разве это следственные категории? Вы же профессионал и должны оперировать только фактами. Фактами! Ваши внутренние сомнения к делу не приобщишь и в приговоре на них не сошлешься... - Белов говорил устало и даже несколько обиженно оттого, что ему приходится повторять банальные вещи, учить меня прописным истинам, азам следственного ремесла.

- Я это хорошо понимаю, Павел Порфирьевич, и все же...

- ...искусство следователя, я имею в виду хорошего следователя, невозмутимо продолжал Белов, - в том и состоит, чтобы уметь интуитивные догадки превращать в доказательства. А все эти голые сомнения... - Он махнул рукой. - Грош им цена.

Белов замолчал, выжидательно разглядывая меня.

- По делу все сделано? - спросил он, не дождавшись реакции на свой монолог.

- Практически все. Осталось получить акт судебно-медицинской экспертизы.

- Получайте и заканчивайте следствие. Ясно?

Все было ясно. Я вел себя как неопытный стажер, еще не распрощавшийся со студенческой инфантильностью, и Белов недвусмысленно указал мне на это. Обидно. И я злился на себя за то, что еще после разговора с Лагиным не отделался от своих навязчивых сомнений. Все, баста! В акте экспертизы, конечно, ничего неожиданного не будет, иначе мне бы уже позвонили. Значит, приобщаю его к делу, составляю обвинительное - и в суд. Хватит плутать в трех соснах!

Действительно, заключение эксперта не содержало неожиданностей. Смерть наступила около полуночи от проникающего ранения сердца, других повреждений не обнаружено. Легкая степень опьянения, ядов в крови нет. Все ясно и понятно, с самого начала можно было предположить, что заключение будет именно таким. Надо заканчивать дело...

Ругая себя последними словами, я набрал номер Бюро судмедэкспертизы и вызвал на допрос Кобульяна.

Это был полный крепкий мужчина с близко посаженными глазами и мясистым носом. Лицо его постоянно имело недовольное выражение неудивительно при такой профессии. Сейчас его недовольству была еще одна причина.

- Не понимаю, что за моду взяли следователи - по каждому делу допрашивать! - брюзжал он. - Вам разве что-то непонятно в акте? Или есть какие-то сомнения? Нет, надо перестраховаться и еще допросить Кобульяна! Ну что я скажу нового, кроме того, что написал в заключении? Скажите, что?

Он обличающе наставил на меня указательный палец.

- Может, что-нибудь и скажете, Гаригин Ованесович. Сами понимаете, читать бумагу - одно, а разговаривать с живым человеком - совсем другое, миролюбиво произнес я. Характер у Кобульяна тяжелый, и излишне раздражать его не следовало. Впрочем, предугадать заранее, что может вызвать его раздражение, было невозможно.

- С живым человеком! - передразнил он меня. - Если бы мы требовали для работы живых людей, то как бы вы расследовали убийства?

Это был уже черный юмор.

- Распишитесь, что будете говорить правду, - холодно сказал я, переходя на официальный тон. - И расскажите о результатах исследования.

Кобульян тяжело вздохнул и, смирившись, начал рассказывать. Он почти слово в слово повторил все то, что написал в акте, и замолчал, ожидая вопросов.

- Скажите, вы ни на что не обратили внимания? Может, какая-то мелкая деталь, которой обычно не придают значения?

- Не было никаких деталей! - отрезал Кобульян. - То, что убийца здоровенный лоб, вы и так знаете, преступление раскрыто, и он арестован.

- Подождите, подождите, Гаригин Ованесович, что значит "здоровенный лоб"?

- То и значит, что удар чудовищной силы, клинок прошел через грудную кость. Средний мужчина так не ударит...

- А женщина? - У меня даже дыхание перехватило: вот оно!

- Что "женщина"? - хмуро переспросил Кобульян.

- Женщина может так ударить?

- А у вас что, подозревается женщина? - оживился он.

Я промолчал.

- Определять, кто нанес удар, не в компетенции эксперта, это задача следствия, - нравоучительно произнес Кобульян. - Но могу высказать свое неофициальное мнение: за двадцать лет работы я повидал всякого, но чтобы женщина могла так сильно ударить - сомневаюсь.

Эксперт понял, что вызван не зря, и настроение у него заметно улучшилось.

- И еще одно, - Кобульян взял со стола линейку и зажал ее в кулаке. Обычно нож держат от себя, в сторону большого пальца, или к себе - в сторону мизинца. Соответственно, раневой канал идет снизу вверх, - он взмахнул линейкой, - или сверху вниз, - он опять показал. - А в данном случае клинок вошел под прямым углом! Если потерпевший лежал, то это объяснимо, а иначе так сильно не ударить!

Кобульян замолчал, выжидающе глядя на меня.

- Нет, по показаниям обвиняемой он стоял... - Уточнение оказалось настолько неожиданным, что я несколько растерялся. - Как же это могло произойти!

- Чего не знаю, того не знаю, - развел руками эксперт. - Что мог сказал, а разобраться во всех тонкостях - ваша задача.