Адмиралы Арктики

Когда отмотали десятку, Волков достал тепловизор и стал поглядывать, помня предупреждение о засаде. Воющий под седалищем двигатель, казалось, разносит весть об их кавалькаде на несколько вёрст вокруг.

– Ничего? – перекрикивая двигун и свист ветра, спрашивал подшкипер. И получив отрицательный ответ, шипел: – Уж больно шибко идут, гады. Успеем ли до кромки?

Первые признаки преследуемых обнаружились только через двадцать два километра – на снеге обрывки тряпок, консервная банка и собачьи «кучи». Свежие.

Старлей, несмотря на нервное напряжение, поржал на это следопытское подшкипера «свежее говно». Но тому беглого взгляда хватило при лёгком притормаживании, чтобы определить – чужаки тут делали короткий привал.

– Они уже недалеко! Внимательно!

Одометр намотал ещё восемь кэмэ – через окуляр тепловизора старлей наконец углядел движение впереди. Тут же известил по рации и продублировал «внимание» поднятой вверх рукой.

Затем по команде отряд разделился: четыре снегохода под управлением опытных водил, включая командирский, пошли в охват. Остальные продолжали нагонять по накатанной «колее».

Их уже слышали – непонятный, странный, страшный гул позади, как будто охватывающий со всех сторон. И подстегнули собак.

– Саша, поднажми! – орёт на ухо старлей.

Поднажал.

И тогда с виду ровное снежное поле показало все свои изъяны, превратив езду в бешеную скачку, что будто рассыпалась фрагментами.

Свист ветра, рёв движка, хруст снега, брызги ледышек!

Крик-мат подшкипера – едва увернулся от неожиданно выскочившего из-под снега торосистого гребешка!

Мотнувшийся в этих выкрутасах влево-вправо старлей – вцепился, вкогтился, держась лишь на ремнях! А в голове щемит надеждой, что дистанция позволит летящим сзади вовремя отыграть манёвр головного и успеть увернуться…

А хрен там – писк в рации и хриплый голос-доклад:

– Я «седьмой». Выбыли. На время.

Всё же ребята влетели.

Практически вышли на траверз, Волков отчётливо наблюдал – матрица тепловизора высвечивала «горящие» разгорячённые силуэты собак. В санях мерцающие под тёплыми одеждами копошащиеся человекоподобные «йети».

И выстрел!

Первый выстрел сделал противник! По догоняющей группе – на звук или уже видели что…

Волков понимал, что сани более устойчивая позиция для стрельбы, и отреагировал моментально – поднял ствол и короткими очередями дал по концевой упряжке, шикнув сквозь зубы:

– На, сука!

Удачно! Прямо в кучу. Дёрнулись, валясь. Один выпадает из саней, замер.

Старлей сразу в рацию предупредил:

– «Углич», у вас на треке «двухсотый» чужак. Не споткнитесь. «Контрольный» для верности.

И уже водиле:

– Давай, давай. Обходим голову! Как бы они врассыпную не разбежались. Ищи их потом…

Отжал ещё патронов пять и по вторым саням, но тряхнуло, и очередь ушла куда-то к солнцу.

Сумасшедшим скачком обошли вереницу упряжек, опережая.

Сходясь на дистанцию приемлемой видимости, следовало скинуть скорость для меткого огня. Выждав нужный момент, дал команду поворота на цель «все вдруг».

– Цели распределять по очерёдности и приоритету. Две концевые упряжки – группе «Углич»!

Гавкнули-хрипнули ответы подтверждений.

Их тоже увидели и тоже стреляли в ответ (послышалось ли, нет – что что-то вжикнуло мимо). И надо же! Упряжки почти слаженно отвернули в сторону, пытаясь оторваться. Но!.. Там у них торосы. А вдогонку автоматическое оружие. Выкашивая свинец, что резал подчистую.

И всё тот же рёв движков, свист ветра, пальбы, людские крики… визг собак – несчастных, попавших под раздачу.

Закончилось всё резко. Татакнул напоследок короткой «калаш» чуть левее у отбежавшей дальше всех упряжки. И всё. И опасения Волкова были напрасны – собаки без понукания просто встали.

Короткая перекличка в эфире. Все были целы. Лишь одни боец получил скользящий по каске вплоть до короткой отключки. Да снегоходы приняли на себя немного: у одного нормальная такая дыра от крупной пули в лобовой проекции – попади, куда метили, и броник не спас бы. А мелких срикошетивших насчитали навскидку три-четыре.

Ходили, спуская «контрольные» в разбросанные бесформенные меховые фигуры. В санях, на снегу, средь белого, чёрного и… алого, разбрызганного.

И в собак, что получили шальные пули. Уцелевших псов, подшкипер сказал, все же заберут на «Ямал».

Те, кто из экипажа, матросы – притихшие, кучковались в стороне у снегоходов. Один вроде бы блевал.

«Знали же, на что идём. Ничего, оботрутся».

Волков перед своими парнями храбрился, но настрой был препоганейший – один из поморов-возниц доходил, уже даже не хрипел, но кинуть последний мучительный взгляд укора успел. Глаза в глаза.

«До чего ж неприятно».

И сам того не замечая, вышагивая, лейтенант, зло пинал носком берца наст, болезненно морщась на каждый жалобный визг добиваемого пса. Ища оправданий, что ли…

«Людей не жалко, в конце концов, все мы за презренный металл, а вот почему невинная животина должна гибнуть?» А в мыслях, точней на глазах, стояла какая-то нестыковка… «Что-то не так». Оглянулся, разыскивая старшего от экипажа судна:

– А где шкипер? Водила мой… не видели?

– А вон он, – указал боец на виднеющуюся чуть впереди фигуру.