Адмиралы мятежных флотов

Бумажная змея телеграфной ленты с текстом «Приказа № 1» Совета солдатских и рабочих депутатов нанесла флоту парализующий укус в самый центр его воли. То, чего не удалось добиться «Гебену» и «Бреслау», в несколько дней совершили и довершили авторы немыслимого нигде и никогда приказа, отменяющего дисциплинарную власть офицеров.

Флот затрясла митинговая лихорадка. Флот стремительно терял свою боеспособность.

Понимая, что он не в силах отменить ультрареволюционный, идиотский или намеренно самоубийственный приказ, адмирал призвал офицеров выполнять свой долг и в таких условиях искать новые способы воздействия на подчиненных, поступаться амбициями (но не честью), сплачиваться с командами во имя сохранения флота, во имя выживания Родины.

Эта здравая позиция возымела незамедлительный успех. Матросско-солдатско-рабочий Севастополь, с тревогой выжидавший реакцию самого главного в городе лица на «Приказ № 1», провел восторженную манифестацию и бурно аплодировал комфлоту. Колчак ничуть не обольщался на свой счет. Толпа есть толпа. Сегодня она кричит «Осанна!», а завтра - «Распни его!»

Меньше всего улыбалось ему перевоплощаться из флотоводца в оратора. Но время уравняло искусство трибуна с искусством наварха. С этим он и пришел на общегородской митинг в апреле 1917 года.

Зал севастопольского цирка-самый большой в городе-не вмещал всех представителей команд, солдат крепости и мастеровых порта. Колчак произнес недолгую, но блестящую речь:

- Тяжелые вести привез я вам. Грозный призрак навис над Россией. Наша Родина гибнет. Идет поголовный развал. Позор, раздел русской земли и рабство - вот что нам угрожает. Фронт бросает оружие, продает его врагу и стихийно бежит. По всему лицу русской земли носятся разбитые поезда, захваченные дезертирами. Они нарушают транспорт, обрекают на голод армию и города, вешают железнодорожников за малейшую попытку спасти железнодорожное достояние. По всем путям идет грабеж. Россия охвачена пожаром, покрывается позором. Дезертиры и негодяи, продавшиеся врагу, ведут нас в рабство немцам…

Он говорил, что если Россия выйдет сейчас из войны, то какая бы сторона ни одержала победу, Отечеству придется платить по самому большому счету либо союзникам, либо германцам. Его перебили, кто-то крикнул из зала: «За что воюем?! За Босфор с Дарданеллами? Чтобы ваш папенька мог хлеб беспошлинно вывозить? Капиталы наживать?!»

Зал выжидательно притих. Замер на секунду и Колчак. Чутьем оратора он понимал: доказывать, что его отец не имеет к хлебному экспорту никакого отношения, - дело затяжное и неубедительное. Кто оправдывается, тот не прав. Взгляд адмирала упал на «тревожный» чемоданчик, с которым он выходил обычно в море.

- Вот вам все мои капиталы! - И вытряхнул на трибуну походные вещи.

Зал восторженно загудел.

РУКОЮ ОЧЕВИДЦА.«Адмирал произнес прекрасную, полную патриотизма речь, - сообщал в своих записках начальник штаба Черноморского флота контр-адмирал М. Смирнов. - Он рассказал о положении на фронте, указал на цели войны, на гибельность для России, если она выйдет из состава воюющих, так как, какая бы сторона ни одержала победу, России придется заплатить своим достоянием победившей стороне, будь то враги или союзники. Это грозит потерей наших окраин. Адмирал указал, что Россия существует и каждый ее сын должен исполнить патриотический долг. Речь адмирала произвела громадное впечатление…

Московский городской голова просил адмирала Колчака прислать ему копию его речи, так как Московская городская дума постановила отпечатать эту речь в 10 миллионах экземплярах для распространения среди населения России.

Когда же Колчак в конце своей речи обратился к Черноморскому флоту с призывом подняться как один за Россию, - весь зал вскочил. Поднялось нечто невообразимое. Все бросились к ложе Колчака…

- Да здравствует Россия! На фронт! На фронт!

Потрясая здание, ревел, стонал митинг, ревела толпа и снаружи его.