Адмиралы России. Гордость Императорского флота

Общественное мнение Европы, не знавшее еще о начале турками военных действий, было возмущено «неспровоцированным» нападением на Синоп. О степени информированности европейских газет говорит букет ошибок, встречающихся в статьях К. Маркса. Английские средства массовой информации сообщали о том, что на русских кораблях было на 680 пушек больше, что на обратном пути погиб 120-пушечный «Ростислав», что в порту Синопа были безжалостно уничтожены 2 британских торговых судна. Как известно, русская эскадра на одном борту имела 372 орудия против 262 турецких, «Ростислав» не был 120-пушечным и не тонул, а в гавани из нейтральных судов погибла одна шхуна. Одна из французских газет отмечала, что английская бригантина «Ховард» («Hovard») выгрузила уголь для австрийского консула в Синопе и принимала балласт, чтобы идти за грузом зерна, когда русский флот без предупреждения атаковал Синоп и уничтожил торговые суда в гавани. В этом сообщении, приведенном К. Марксом, отчетливо видны неточности, ибо огонь первыми открыли турки. Кроме того, непосредственная причина гибели судна оказалась иной. Бригантина (по-видимому, упоминаемая в русских документах ионическая шхуна) оказалась под обстрелом и не могла выбрать якорь, на корме ее вспыхнул пожар. Вскоре к бригантине придрейфовал горящий фрегат, с которого на судно перескочила сотня турок; они обрубили якорный канат и пытались отойти, но при взрыве фрегата оба судна разнесло в щепки. Капитан добрался до берега вплавь и был ограблен жителями города; из команды погибли двое, а остальные отдались под покровительство австрийского консула.

Сама форма преподнесения фактов вызывала такое возмущение, что даже Маркс не верил русским официальным сообщениям и опирался на английские газеты, возбуждавшие антирусские настроения. В результате изучения политической обстановки Маркс делал вывод о неизбежности вторжения союзных войск в Россию и их успехе. Если учесть, что статьи Маркса написаны уже в январе 1854 года, можно представить информированность читателей, которые пользовались первыми сообщениями.

Узнав о разгроме, союзные адмиралы немедленно послали два парохода (французский «Mogador» и английский «Rétribution») с восемью хирургами в Синоп; если бы русские оставались в порту, за разведчиками должны были последовать эскадры, чтобы принудить россиян удалиться. Отряд вышел 22 ноября и через 50 часов прибыл в Синоп, где застал картину разрушения, оставленных на произвол судьбы раненых и бездействующую администрацию.

Получив предлог для вмешательства и поддержку возбужденного общественного мнения, правительства Англии и Франции отдали указания, и 23 декабря англо-французская эскадра из 17 парусных и паровых судов, к которым присоединились 5 турецких кораблей, пошла к Синопу. В тот же день пароход «Rétribution» был послан в Севастополь для сообщения о вступлении союзных кораблей на Черное море и одновременно для разведки укреплений. Союзники прикрывали переходы турецких судов в Самсун, Трапезунд, Батум, а 10 января вернулись из-за бурной погоды в Босфор, оставив для крейсирования пароходы.

Успех русского флота при Синопе превосходил все, что можно было ожидать. Опасность победы царского правительства вызвала объединение интересов Англии и Франции. Не обращая внимания на такие мелочи, как объявление войны Турцией и турецкая активность на Кавказе, официальные круги и пресса двух стран подчеркивали незаконный характер нападения русских кораблей на Синоп. Негативная реакция демократической прессы во многом выражала недовольство агрессивными действиями «жандарма Европы». Другую причину возмущения выразил Наполеон III. В письме Николаю I от 17 января он писал, что Синопский разгром явился оскорблением для воинской чести союзников, гарантировавших безопасность турок на море присутствием в Босфоре кораблей с 3 тысячами орудий. Российский Император ответил 9 февраля; в частности, он писал «С того момента, как турецкому флоту предоставили свободу перевозить войска, оружие и боеприпасы на наши берега, можно ли было с основанием надеяться, что мы будем терпеливо ждать результата подобной попытки? Не должно ли было предположить, что мы сделаем все, чтобы ее предупредить? Отсюда последовало Синопское дело: оно было неизбежным последствием положения, занятого обеими державами [Николай I имел в виду Англию и Францию. — Н. С.], и, конечно, это событие не должно было показаться им неожиданным».