Адольф Гитлер (Том 1)

Эккарт познакомился с Гитлером ещё раньше, а в марте 1920 года, во время капповского путча, оба они по поручению своих закулисных хозяев-националистов ездили наблюдателями в Берлин. Будучи начитанным, хорошо разбиравшимся в людях человеком, обладая обширными познаниями и родственными им предубеждениями, он оказывал большое влияние на по-провинциальному беспомощного Гитлера и был, благодаря своим непритязательным манерам, первым человеком буржуазной образованности, чьё присутствие Гитлер мог выносить, не проявляя своей глубокой закомплексованности. Эккарт давал и рекомендовал ему книги, наводил на него внешний лоск, поправлял его выражения и открыл ему немало дверей – какое-то время они были неразлучны на мюнхенской общественной сцене. Ещё в 1919 году Эккарт в одном превосходно архаически стилизованном стихотворении предсказал появление спасителя нации, «парня», как писал он в другом месте, «который может слушать пулемёт. Чтобы подонки от страха наложили в штаны. Офицер мне не нужен, народ их больше не уважает. Лучше всего, чтобы это был рабочий с хорошо подвешенным языком… Много ума ему не надо, политика – это самое глупое дело на свете». Тот, у кого есть всегда «сочный ответ» красным, для него милее, нежели «дюжина учёных профессоров, которые, теряясь от страха, сидят на мокрой заднице фактов». И, наконец, он восклицает: «Это должен быть холостяк! тогда у нас будут бабы!». Не без восхищения глядит он на Гитлера как на олицетворение этой модели и уже в августе 1921 года впервые называет его в одной статье в «Фелькишер беобахтер» «фюрером». Он был и автором одной из первых боевых песен НСДАП «На штурм, на штурм, на штурм!», в которой заключительная строка каждой строфы звучала рефреном и послужила партии её самым действенным лозунгом: «Пробудись, Германия!». По мнению Гитлера, выраженному в одном его хвалебном выступлений, Эккарт «писал стихи так же прекрасно, как Гёте». И он будет публично называть поэта своим «отчим другом», а себя – его учеником; и представляется, что Эккарт, наряду с Розенбергом и прибалтийскими немцами, оказывал на него в ту пору самое сильное влияние. Одновременно он же, очевидно, впервые открыл Гитлеру глаза на его собственное значение. Второй том книги «Майн кампф» заканчивается набранной вразрядку фамилией поэта.[314 - Wiedeburg P. H. Dietrich Eckart (DissertationErlangen). Hamburg, 1939, см.: Nolte E. Faschismus in seinerEpoche, S. 404. Относительно сравнения с Гёте см.: SchirachВ. v. Ich glaubte an Hitler, S. 24.]

Успех Гитлера в мюнхенском высшем свете, куда ввёл его Эккарт, едва ли можно объяснить политическими мотивами. Фрау Ханфштенгль, родом из Америки, одной из первых открыла ему двери в свой салон, где собиралось благородное богемное общество из писателей, художников, исполнителей Вагнера и профессоров. Для этой традиционной либеральной прослойки странный тип молодого народного трибуна с немыслимыми взглядами и угловатыми манерами был скорее предметом отстранённого интереса; он фыркал по поводу «ноябрьских предателей» и подслащивал вино в своём бокале ложечкой сахара – может быть, эти шокирующие черты как раз и умиляли хозяев. Его окружала аура фокусника, запахи цирка и трагического ожесточения, яркий блеск «пресловутого чудовища». Контактным элементом тут было искусство, в первую очередь Рихард Вагнер, о котором он любил восторженно распространялся длинными, запинающимися речами, под знаком Мастера из Байрейта и завязывались, совершенно вне всякой логики, интересные контакты, – он был все тем же «братцем Гитлером», только сбежавшим в поисках приключений в сферу политики. Все описания этого времени, которыми мы располагаем, представляют собой смешанную картину его эксцентрических и неуклюжих черт; в присутствии людей с репутацией Гитлер чувствовал себя скованным, замкнутым и не лишённым подобострастия. На одной из бесед с Людендорфом, состоявшейся в ту пору, он после каждой фразы генерала приподнимался со стула, чтобы почтительнейше сказать: «Так точно, Ваше Превосходительство!» или «Я согласен с Вами, Ваше Превосходительство!».[315 - Strasser O. Mein Kampf, S. 17. О восторженных салонных речах Гитлера о музыке Вагнера автору говорил Эрнст Ханфштенгль. См. также: Hoffmann H. Hitler Was My Friend, p. 202.]